Девочка из песочницы

Остаток дня София провела у окна с видом на широкую улицу заштатного степного города, основной достопримечательностью которого была колония для заключенных. На душе скребли кошки, а с приближением темноты нарастало чувство необъяснимой тревоги, словно бы в недалеком будущем подкарауливали большие неприятности, связанные с семейной жизнью и работой.
Мать и отец наделили новорожденную именем, которое видоизменялось с возрастом. Когда она была совсем маленькой девочкой, ее называли Соней, в подростковом возрасте – Софочкой, а в девичестве за ней твердо укрепилось нежное, женственное, легкое и вместе с тем горячее имя София.
Бог не обидел Софию красотой и обаянием. Однако, по сравнению со своими сверстницами, во внешности процветали интригующие формы восточного колорита: смуглое лицо, высокоприподнятые брови, смоляные кудри, ровно падавшие на округлые плечи, слегка вытянутый с горбинкой нос. Ее не русскую и даже не славянскую стать предательски выдавала походка; девушка не то, чтобы косолапила, а как бы цеплялась за землю чуть вывернутыми ступнями, словно боясь оступиться и упасть. Но именно это качество придавало некую экстравагантность и пикантность фигуре, прохожие невольно оборачивались вслед, отмечая внешнее своеобразие односельчанки.
Родители, обеспокоенные неровной походкой дочери, обращались к врачам. Но те только разводили руками: девочка вполне здоровая, виновата наследственность. А один из зскулапов даже сказал:
— Походка со временем у нее несколько выправится. Но она, как бы правильней выразиться, смахивает на породистую татарочку, которая двести лет ездила на шее русского мужика.
В семье София была такой одна, все остальные дети как дети – светловолосые, голубоглазые. Уж, из какого времени переняла гены предков, братавшихся с лихими степняками, неизвестно, только София от этого нисколько не проигрывала, не переживала и не сожалела. Начиная с песочницы, в которой играла с девочками окрестных домов и улиц, она всегда обращала на себя внимание прохожих, оценивавших ее как альбиноса.
Песочница была ее истиной страстью. Она часами возилась там, выстраивая замки на песке.
— Соня! Пошли обедать,- кричала мать из подворотни.
Соня с неохотой вставала, встряхивалась, а потом шла к дому, часто жестикулируя маленькими ручками, нервно пожимая худыми плечиками и кривила ротик. И все оглядывалась, оглядывалась, стремительно оценивая свое творение, словно боясь, что у нее украдут его или, хуже того, поломают.
— И почему ты такая уродилась,- сокрушались подружки.
— Какая не такая?- переспрашивала Соня.
— Не похожая на нас. Все бы тебе замки строить в песочнице.
Х Х
Этот вечер Софии предстояло провести в доме одной, муж давно уехал к себе на родину, откуда грозно прикрикивал на жену, чтобы она поскорее собиралась и следовала за ним, подруги были на работе, а тот единственный, которому она доверяла свои потаенные чувства, задерживался в командировке. Дети, сын и дочь, давно были под опекой бабушки, ведь в разгаре летние каникулы. Завтра предстояло и Софии рейсовым автобусом отправиться в края обетованные, а сейчас женщина просто грустила, вспоминая те девятнадцать лет, которые провела здесь с семьей. По ее мнению, предстоящие перемены не сулили ничего хорошего. Она, наделенная от природы постоянством во всем, и в чувствах, и в делах, страшилась сделать лишний шаг в сторону от наезженной колеи. Даже женское любопытство, связанное с переменами, не способно было разрядить обстановку последних часов, своеобразных и милых своей неповторимой сутью. А еще возникало такое чувство, будто тот мир, который окружал ее, должен был вот-вот развалится, как песочный замок из детства.
Х Х
Ее муж, по имени Николай, был из тех людей, которые считали, что окружающий мир существует исключительно для него, что все жизненные блага он может бесцеремонно присваивать себе, нисколько не заботясь о том, что скажут по этому поводу люди. Они дружили со школьной скамьи, поэтому София стойко перенесла армейский призыв Николая, хотя не было отбоя от поклонников и их предложений соединиться в одночасье семейными узами. Любовные утехи сами по себе вызывали у Софии физическое и моральное отвращение. Намеки по этому поводу воспринимала как личное оскорбление. И тот, кто отваживался на них, горько сожалел о своей несдержанности, потому что лишался всякой благосклонности со стороны Софии, способной прощать многое ради дружбы и молодежной солидарности. Даже Николай, которому всецело доверялась, не получил ее сполна до тех пор, пока не расписался под ажурный марш Мельденсона. Но когда это все же случилось, София отдалась своему избраннику насколько горячо, что он долго ходил возле нее как пьяный, не веря своему счастью, но еще больше утвердившись в собственной непогрешимости и исключительности.
София, сознательно стремившаяся в объятья Николая, нашла, что в постели он будет властвовать над ней, половое влечение навсегда приковало к нему, любимый мужчина стал для нее и мужем, и Богом одновременно. Это чувство укрепилось в ней очень быстро, постоянство, которым наградила природа, прибавило уверенности в том, что Николай – ее единственный и истинный избранник. С годами она прощала ему все, и грубость, и высокомерие, и даже измены, которые высокочтимый муж и не пытался скрыть от нее. София ловила себя на мысли, что она делает это не ради сохранения семьи, не как благосклонная женщина, способная на самопожертвование, а как рабыня любви, вкусившая однажды запретный плод через его горячие объятия. Одна лишь мысль, что она может лишиться их, что ночные горячие ласки отойдут сами по себе куда-то в прошлое, что они станут просто сладким воспоминанием, приводила в неописуемый ужас. София не находила этому объяснение, да и не пыталась найти его, слепо подчиняясь природному женскому инстинкту, который руководил помыслами и желаниями как полновластный хозяин, не признающий каких-либо возражений. Она потаенно шептала мужу горячими ночами:
— Если даже бросишь меня, то я все равно останусь твоей любовницей.
Николай дико сверкал в темноте белками глаз и по обыкновению благородно рычал:
— Дурочка, куда я от тебя денусь.
София благодарно прижималась к широкому плечу мужа и, утомленная его горячими ласками, затихала. Она была верна своему детскому принципу: всеми силами охранять песочный замок.
Со временем слабости обаятельной жены, казалось бы, сами собой наделили мужа правом безраздельно пользоваться личной свободой, упиваясь величием, он не считал нужным прислушиваться к Софии, а интрижки с женщинами легкого поведения считал неким премиальным приложением к обязательствам перед семьей. Он даже сознательно допускал, через третьи лица, разумеется, утечку информации о них, чтобы его амурные поползновения обязательно дошли до ушей благоверной жены. София страдала, плакала по ночам, но чтобы разорвать отношения с мужем, это было не в ее силах, очередная ночь мирила их как необузданных любовников, а те робкие клятвы о верности, которые срывались из уст разгоряченного Николая, были достаточным основанием для всепрощения его грехов.
И все же София однажды решила наказать Николая. У нее было такое чувство, что она создавала семью как песочный замок, который в одночасье может рухнуть. Она как бы случайно оставила на столе список документов, необходимых для бракоразводного процесса в суде, а когда он прочел его, демонстративно стала собирать вещи, упаковывать чемоданы, и на вопрос: «Что это значит»,- с горячностью отвечала, что съезжает, что нашла себе другую квартиру, что терпение ее лопнуло и так далее. Николай нахохлился, прикрикнул на Софию, однако это не изменило намерений жены. И каково же было ее удивление, когда самовлюбленный лев вдруг опустил гриву и превратился в обыкновенную беззащитную мышь. Он был в эти минуты настолько подавлен, жалок и смешон, что у Софии пропало всякое желание и дальше продолжать спектакль.
-А как же я? А как дети? Ведь я не могу без них. Сама видишь, я их таскаю в зубах.
Она поняла, что демонстрацией своих любовных утех муж, в первую очередь, стремился досадить ей, как красивой и умной женщине, которая стоит на ступеньку выше, чтобы она не зазнавалась и не преувеличивала своих несомненных достоинств. Это успокоило Софию, и она потеряла всякий интерес к неформальным утехам Николая, тем более, что в супружеской постели он оставался для нее таким же горячим и желанным. Это не разрушало ее песного замка, а возводило под него иную основу.
И вот сейчас Николай требует, чтобы София, как верная, преданная жена, последовала за ним на родину, которую они оставили без малого двадцать лет назад, поселившись по так называемому распределению в небольшом степном городе. Его не интересовало ее мнение, а так же и то, что она теряет стаж работы в военизированном подразделении, дающей большое право в недалеком будущем на льготную пенсию. Телефонные звонки следовали один за другим, трубка громко гудела угрозами и бранью. София жалко оправдывалась перед мужем, понимая, что сделает именно так, как он захочет. Разумные доводы ничего не стоили перед напором мужа, а половое влечение давало о себе знать всякий раз, когда она слышала его голос в телефонной трубке.
Х Х Х
София работала медсестрой в колонии для заключенных. Мало того, что эта работа была связана с определенным риском, зэки народ своеобразный и своенравный, она еще заставляла постоянно пополнять свои знания не только по медицинской части, но и в области психологии. Однако София не искала компромиссов в общении с заключенными, не заигрывала с ними, не пыталась встать выше них. Она просто и доходчиво объясняла им, что ни на какие уступки не пойдет, а будет вести работу так, как этого требует закон. Зэки долго не могли смириться с тем, что такой важный в колонии пост возглавила непримиримая поборница уставных требований и правопорядка, они все время искали потаенные ключи к ее сердцу, чтобы использовать их в своих интересах, но, наконец, вынуждены были отступиться. И стали относиться к новому работнику колонии без подобострастия, заносчивости и злопыхательства, тем более у них были запасные каналы связи, через которые свободно могли пробивать личные блага для себя.
В рабочий коллектив колонии София вошла легко и непринужденно. Вскоре она стала всеобщей любимицей за ровный нрав и общительность. Новизна, с которой она столкнулась, нисколько не смутила ее. И даже наоборот, она быстро впитала в себя все то, что должен был знать сотрудник закрытого учреждения. Но особенно заинтересовали ее лекции по психологии, с которыми выступали маститые обладатели этих знаний.
Само собой разумеется, что каждый, кто участвовал в охране и обслуживании заключенных, должен был обладать знаниями по психологии, чтобы противопоставить аргументам махровых рецидивистов свои доводы, занимать наступательную позицию в спорах с ними. С этой задачей София справилась легко, благодаря тому, что в школе была едва ли не отличницей, а на логические умозаключения уповала как на молитвы.
Анализируя поведение мужа, она пришла со временем к выводу, что не так страшен черт, как его малюют. И правда, зачем лезть на рожон, с плеча рубить правду матку, не лучше ли исподволь добиваться своих целей. И когда ей доводилось участвовать в девичнике, то она задолго до его проведения пела ему песни о странных манерах молодежи шататься по кабакам, о нелепых традициях отмечать каждый праздник в широком кругу друзей и знакомых. Муж, как современный человек, конечно, не соглашался с ней, а она гнула свое, дескать, на днях будет вечеринка, на которую ее пригласили, но она ни за что не пойдет на нее, потому что является большой противницей этих мероприятий. Муж благодушно замечал, что этого делать не следует, и хотя бы на часок должна сходить туда, иначе, что подумают люди. Цель была достигнута без крови и пота, остались сытыми и овцы, и волки. Поступи иначе, разразился бы страшный скандал, и куда бы девались танцы и песни, компанейские шутки и всеобщий, оздоравливающий душу смех.
Лишь однажды что-то пошло не так, какая-то зловредная муха все же укусила Николая. Он ворвался в кафе с газовым пистолетом в руках, решительно потребовал всех и вся отойти от Софии. София же, с нескрываемым интересом встретившая мужа, со смехом бросилась ему на шею, прошептав ему в ухо, чтобы он застрелил прежде всего именно ее, потому что именно она является в данном случае яблоком раздора. Николай оторопел, сменив гнев на милость, ведь он пришел не убивать, а защищать ее, но выторговал одно условие: он будет сидеть с пистолетом в руках в самом дальнем углу залы и присматривать за ней. София снова рассмеялась и сказала, чтобы он, кроме кофе или чая, ничего больше не пил, иначе ему еще, не дай Бог, привидятся инопланетяне.
Так шли годы. Семья пополнилась, София родила мальчика и девочку. А потом произошло нечто такое, что наполнило ее жизнь новым содержанием. На пике семейных противоречий она встретила необычного человека. Это произошло случайно, её подвез на «жигуленке» пожилой человек, не обронивший за всю дорогу ни слова. Но каково же было ее удивление, когда она увидела его снова на автобусной остановке.
— Я вижу, у вас что-то произошло в жизни. Не отвергайте моих услуг. И не откровенничайте со мной, если вам это неприятно. А захотите, давайте решать проблемы сообща.
София промолчала и на этот раз, а при следующей встрече разоткровенничалась не на шутку, потому что он показался ей тем человеком, которому можно довериться. Так завязалась дружба, которая быстро переросла в близкие, интимные отношения.
Володя, так он отрекомендовался Софии, был намного старше ее. Тем более она поверила ему, как человеку с большим жизненным опытом и широким кругозором, ухватившись за него, как утопающая за соломинку.
София решала для себя задачу с несколькими неизвестными. Она стояла на пороге полного разрыва всех отношений с незадачливым супругом. Но реакция Володи несколько озадачила женщину. Другой бы на его месте обрушился с критикой в адрес ее мужа, чтобы крепче привязать к себе новую очаровательную любовницу, а он мягко стал выговаривать, чтобы она не спешила, не рубила с плеча, подумала о семье, детях. Володя больше походил не на любовника, а наставника, который старается помочь человеку разобраться в сложившихся противоречиях. Было бы глупо предполагать, что он предложит ей руку и сердце, разница в возрасте, его безупречное семейное положение, имидж предпринимателя не давали ей никаких шансов на этот счет. Тем более она прониклась к нему искренним уважением, понимая, что нашла наконец-то в пошатнувшейся жизни точку опоры.
Степой городишко был небольшим по численности. Вскоре о ее интимной связи узнали подруги и сослуживцы. Но ни у кого не поднялась рука взять телефон и позвонить супругу, объяснив ему все достоинства современного рогоносца,- настолько естественной показалась им связь Софии с человеком со стороны. София никогда не подавала повода усомниться в искренности своих чувств к мужу, но то, что она испытывала в последнее время к нему, казалось верхом стяжательства. Николай буквально терроризировал ее, а она пресмыкалась перед ним. Или, как в детстве, всеми силами берегла свой песочный замок, боясь что он вот-вот разрушится и она окажется на голом месте.
Сначала София посчитала, что этой самой интимной связью она мстит мужу за унижения, потом в ее сознании что-то прояснилось, и она поняла, что это произошло от безысходности, а в заключение убедилась: этого человека ему послало само провидение. Нет, это была не измена в прямом смысле слова, она по-прежнему принадлежала мужу и боготворила его. Скорее всего, Володя заполнил собой тот вакуум, который образовался вокруг нее в последнее время из-за неформального поведения мужа. Не будь Володи, был бы другой. Но то, что рядом с ней оказался именно этот человек, являлось пророческим. София с его помощью выстраивала свое будущее, которое теперь уже не походило на песочный замок.
Их встречи были не так уж и частыми, они проходили где-нибудь в укромном месте, где она могла, свернувшись калачиком, поворковать на его плече. В благодарность за это Володя не отмалчивался, как это делают ветреные любовники, а наполнял ее горячие речи своими наблюдениями, умозаключениями. В итоге она успокаивалась, у нее крепла уверенность в своих силах. Да! Она поедет за мужем на родину. Да! У нее хватит терпения воспитать детей и противостоять всем трудностям. Да! Она заставит Николая подчиниться неписаным правилам супружества.
— Проще простого хлопнуть дверью,- мягко говорил Володя.- Куда сложнее заставить открываться и закрываться ее по воле и желанию женщины. У тебя будет большая семья, — успокаивал он ее,- благоустроенный дом, ты будешь его полноправной хозяйкой.
— А как же муж?- Робко возражала София.
— Знаешь, насколько я понимаю, его воспитанием никто, никогда не занимался. Поэтому он и вырос простым деревенским мужиком. Займись им. Ты преуспела в психологии. Окружи его внимание. На грубость отвечай смехом, шутками, наполняй каждый день новым содержанием, встречай с работы. как будто долго, долго не видела его и страшно по нему соскучилась. Удивляйся. Озадачивай. Поощряй. И не показывай вида, что ты от него зависима. В принципе он не такой уж и плохой человек, любит детей, старается для семьи. Так что все в твоих нежных, обворожительных руках.
Последнюю ночь, перед тем, как ему уехать в длительную командировку, они провели несколько часов в сауне, в пристанище греховности, святости и очищения. Он был более чем внимателен к ней, а она, как само очарование, порхала перед ним в набедренной повязке из махрового полотенца.
— Индианка! – запинаясь, прошептал Володя, не в силах скрыть своего восхищения любовницей.
Она не жалела и не сожалела ни о чем. Володя остался в ее памяти как человек, который протянул ей руку помощи в самую трудную для нее минуту в жизни.
Она провожала его долго после сауны. Бокал вина, который позволяла себе при встречах с ним, разгорячил ее больше пара. Она, как в детстве, уходя из песочницы, часто жестикулировала маленькими руками, нервно пожимала плечами, стремительно оглядывалась на него и кривила губы. Как будто на ее глазах рушился последний в ее жизни песочный замок. И она не в силах была предотвратить катастрофу.
И сейчас, сидя в одиночестве у холодного окна, она спокойно и твердо, как намагниченная, оценивала интимную связь с Володей не с позиций любовных утех, а по праву человека, который на развалинах былого обязательно должен был построить нечто величественное и монументальное.
Х Х Х Х
Утром она уехала вслед за мужем на свою родину, где уже складывалась большая семья, которая потребовала от нее больших физических сил и духовного совершенства. Николая, диковатого и своенравного, София все же приручила к себе, но только не могла сберечь от смертельного недуга. Однако вместе они успели построить большой, благоустроенный дом, завести хозяйство, воспитать и поставить на ноги детей.
София работала, не покладая рук. И лишь в субботу, расслабившись, одна шла в баню, где вытягиваясь на широких горячих досках, забывалась в дремотном сне, в котором Володя продолжал вести рассказ с ней о смысле бытия, в котором нет места песочным замкам.