Жетон
«Тов. Зиновьев! Только сегодня мы услыхали в ЦК, что в Питере рабочие хотели ответить на убийство Володарского массовым террором, а когда до дела, тормозим революционную инициативу масс, вполне правильную.
Это не-воз-мож-но!
Террористы будут считать нас тряпками. Время архивоенное. Надо поощрять энергию и массовидность террора против контрреволюционеров, и особенно в Питере, пример коего решает».
В. Ульянов
Сегодня мы не будем говорить о «Красном Терроре». Для этого необходима отдельная статья. Скажу только, что он без сомнения есть затея «этническая»… И что ещё интересно.
Если убийство 20 июня 1918 года Моисея Гольдштейна, американского гражданина по кличке «Пулемет», более известного как Володарский, стоит немного особняком, то покушение на Зиновьева 27 августа этого же года, убийство Моисея Урицкого 30 августа и стрельба в Ленина в этот же день, более похожи на единый замысел.
Если по фотографии на заставке мне всё понятно, то по серебряному жетону с этой же тематикой я в полном ауте!!! Как вы думаете, что это такое? Я теряюсь в догадках и пока даже не брал в руки биолокационные рамки.
20 комментариев
Этот символ использовался и в ударных частях Русской армии в период революции 1917 года (наибольшую известность получили «Корниловский ударный полк» и «Женская боевая команда (батальон) смерти» Марии Бочкарёвой, защищавшая от большевиков Зимний дворец в октябре 1917 года), для награждения которых летом 1917 года был даже учреждён особый знак в виде черепа с костями на чёрно-красной ленте.
Своего-то способа поощрения не придумали…
А что у нее на аверсе?
«– Но, мой друг, – сказал Шико, – вы не забыли, что вам нужно произносить речь?
– Она у меня здесь, – сказал монах, стуча кулаком по своему лбу, на который со щек уже наплывал огненный румянец.
– В половине десятого, – напомнил Шико.
– Я солгал, – признался Горанфло. – Omnis homo mendax confiteor.
– В котором же часу на самом деле?
– В десять часов.
– В десять часов? По-моему, монастырь закрывается в девять.
– Ну и на здоровье, пускай себе закрывается, – произнес монах, разглядывая пламя свечи через стакан, наполненный рубиновым вином, – пусть закрывается, у меня есть ключ.
– Ключ от монастыря? – воскликнул Шико. – Вам доверили ключ от монастыря?
– Он у меня в кармане, – и Горанфло похлопал себя по бедру, – вот здесь.
– Не может быть, – возразил Шико. – Я отбывал покаяние в трех монастырях; я знаю – ключ от аббатства не доверяют простому монаху.
– Вот он, – с торжеством в голосе заявил Горанфло, откидываясъ на стуле и показывая Шико какую-то монету.
– Смотри-ка! Деньги, – сказал тот. – А, понимаю. Вы совратили брата привратника, и он в любой час ночи пропускает вас, несчастный грешник.
Горанфло растянул рот до ушей в блаженной и доброй улыбке пьяного человека.
– Sufficit! – пробормотал он.
И неверной рукой понес монету по направлению к карману.
– Подождите, дайте сначала взглянуть, – остановил его Шико. – Смотри, какая забавная монетка.
– Это изображение еретика, – пояснил Горанфло. – А на месте сердца – дырка.
– Действительно, это тестон с изображением короля Беарнского. В самом деле, вот и дырка.
– Удар кинжалом! – воскликнул Горанфло. – Смерть еретику! Убийца еретика заранее причисляется к лику святых, я уступаю ему свое место в раю.
«Ага, – подумал Шико, – вот кое-что начинает уже проясняться, но этот болван еще недостаточно опьянел». И гасконец снова наполнил стакан монаха.
– Да, – сказал он, – смерть еретику и да здравствует месса!
– Да здравствует месса! – прорычал Горанфло и с размаху опрокинул стакан в свою глотку. – Да здравствует месса!
– Значит, – сказал Шико, который при виде тестона, зажатого в толстом кулаке монаха, вспомнил, как привратник осматривал руки у всех входивших под портик монастыря, – значит, вы предъявляете эту монетку отцу привратнику и… вы…
– И я вхожу.
– Свободно?
– Как вот это вино входит в мой желудок.
И монах проглотил еще одну порцию доброго напитка.
– Чума побери! Если ваше сравнение верно, то вы войдете, не касаясь дверей.
– Для брата Горанфло, – бормотал мертвецки пьяный монах, – для брата Горанфло двери распахнуты настежь».
А.Т. Дюма, «Графиня де Монсоро».
)))
Отрывок из Дюма приведен для подтверждения, что тестон может быть и «пропуском» в заведение. В таком случае, Наталья, совершенно не важно, кто именно переводил)))
Да, приведенный отрывок — аналогия: в обоих случаях члены группировок узнавали друг друга по специально сделанным жетонам, а у кого их не было — тех, значит, в преступный круг не допускали.
)))
Эх, сколько мусора набито в Вашей голове…
Даже у меня столько нет.
)))
«историческими стихами»… Все они, кроме Жуковского, Вяземского и других «спокойных» в итоге за свою работу на монархию огребли по разному: Рылеев повешен, Лермонтов предательски убит из нарезного кавалерийского пистолета, Пушкин, скорее всего, удачно эмигрировал во Францию, бо был не таким мятежным, как Рылеев или Лермонтов. Да. И оба — Пушкин с Лермонтовым явили нам замечательный воспитательный пример в виде образов Онегина с Печориным — двух скучающих великосветских хлыщей. Вот, с каких времён народ стали приучать к похренизму!
Пушкин и Дюма – два совершенно разных человека.
Это аксиома.
Аксиомы не доказывают по причине абсурдности обратного.
Да и вообще, истина – тоже не доказывается, доказывается обратное.
А обратное доказать невозможно в силу его нелепости, поскольку факты – есть факты, а выдумки – всего лишь выдумки.
Впрочем, каждый, кому нравятся псевдо-сентенции таблоидов типа «Экспресс-газеты», раздутые впоследствии всякими Интернет-шарлатанами – имеет полное право быть уверенным в истинности навязанных заблуждений.
)))
)))
А жетон. Да, хорош! В социально-политическую лирику вписывается по полной:)Очевидно, что это какой-то тайный знак мериканских ревсонеров, ещё не переделавших русскую грамматику.