Ночная смерть
Посвящается Михаилу Бруку,
талантливому писателю и замечательному человеку
Покрылось небо множеством огней…
Свистящий звук невидимых снарядов,
Был слышен крик:«На улицу! Быстрей!»
И грохот взрыва, прозвучавший рядом.
Лицом в асфальт — он был горяч с утра.
Удар по окнам — в стороны осколки!
Чуть слышно всхлипывает детвора,
А искры разлетаются, как пчёлки.
И ночь зажглась вдруг тысячью свечей,
Зубовный скрежет, стоны и проклятья…
Христос учил люби, а не убей,
И верил, что живут повсюду братья.
Всё стихло — тянет дымом от угля,
А в пламени всё то, что было домом.
Вставали люди,«Отче наш» бубня
На языке родном и незнакомом.
А в темноте трусливая луна
Светилась, словно мёртвая гнилушка.
Пусть от испуга мокрая спина,
Но красит губы бодрая старушка.
Ведь город днём так весело шумел,
Сердца людей уютом согревая!
Усопшим взглядом он теперь смотрел,
Живых на белом свете проклиная.
талантливому писателю и замечательному человеку
Покрылось небо множеством огней…
Свистящий звук невидимых снарядов,
Был слышен крик:«На улицу! Быстрей!»
И грохот взрыва, прозвучавший рядом.
Лицом в асфальт — он был горяч с утра.
Удар по окнам — в стороны осколки!
Чуть слышно всхлипывает детвора,
А искры разлетаются, как пчёлки.
И ночь зажглась вдруг тысячью свечей,
Зубовный скрежет, стоны и проклятья…
Христос учил люби, а не убей,
И верил, что живут повсюду братья.
Всё стихло — тянет дымом от угля,
А в пламени всё то, что было домом.
Вставали люди,«Отче наш» бубня
На языке родном и незнакомом.
А в темноте трусливая луна
Светилась, словно мёртвая гнилушка.
Пусть от испуга мокрая спина,
Но красит губы бодрая старушка.
Ведь город днём так весело шумел,
Сердца людей уютом согревая!
Усопшим взглядом он теперь смотрел,
Живых на белом свете проклиная.
0 комментариев