После маленькой и победоносной.

Свалит вот так очередной писарчук из России во Францию и давай строчить… Почему бы этому писарчуку не строчить про красоты и достоинства Франции, в которую он удрал? Нет, это неинтересно. Интереснее ежедневно обсиать всё то, что он и без того предал и продал.

А если этот ass sedov, скажем, бросит одну бабу и уйдет к другой? Вместо положенных комплементов, он будет бесконечно ссать новой бабе в уши про то, какой сукой и тварью была прежняя… )))

Омываемый ласковыми, тёплыми водами Великого Океана, тропический остров Пуал затерян где-то к востоку от Новой Гвинеи у третьего градуса Южной широты. Узким перешейком остров делится на две неравные части. Западную равнину населяет добродушное племя хаварэмиа, восточную, — гористую, — злые дикари карепаку. Когда-то и те и другие были одним племенем и говорили на одном языке (они и сейчас понимают, хотя и с трудом, друг друга без толмача), но хаварэмиа пили свежий сок кокосов, а карепаку — только перебродивший. Поэтому — так говорят жрецы хаварэмиа — поколение за поколением карепаку рождалось с мозгами всё меньших размеров, а нравом — всё более скверным. Язык их огрублялся, тогда как у жителей равнин он сохранил первозданную мягкость и певучесть. Заезжий путешественник, заглянувший вечером в деревню хаварэмиа, был бы очарован танцами юных красавиц, сопровождающимися прекрасными напевами: "

Тое-ва мануа кале,
Лое-ма васуа нэи!" — так пели девушки, что означает — "

Ты приляг на мой лужайка,
Ты сорви цветок мой красный!"

На что хор юношей, покачивавшихся в такт пению, отвечал: "

Как приду я на лужайка — Ведь её обнёс ограда
Твой отец жестокосердный!"

А дикари — карепаку этим-же вечером прыгали, как сумасшедшие, вокруг костра и, ударяя себя кулаками в грудь, кричали воинственную бессмыслицу: "
Тыки- тыки! Уф-уф-уф!
Тыки- тыки! Уф-уф-уф!"
Но не в песнях было главное различие племён и не в любимых цветах (красавицы хаварэмиа любят украшать себя голубым под цвет неба, карепаку предпочитают коричневый цвет земли).
У хаварэмиа было много богов: бог овощей Алоэ, бог фруктов Папаэ — и другие боги-прародители окружающих племя предметов и природных явлений. Радостными гимнами встречали они день рождения каждого бога и стремились ублажить его в этот день своими незамысловатыми дарами. А карепаку почитали какого-то пророка, жившего давным-давно и провозгласившего, что ни у овощей, ни у фруктов богов-прародителей нет, а есть один — всеобщий, Бог, который всякими мелочами типа создания овощей не озабочивался и появились-де они сами по себе. Каждый новый вождь карепаку считал своим первейшим долгом организовать вытёсывание из камня ещё одного идола, изображающего древнего пророка и втаскивание его на вершину ещё одной горы. Неизвестно, откуда взялось обыкновение, но лица всех идолов полагалось перед установкой поворачивать строго на Юго-Запад — то есть прямо в сторону равнины хаварэмиа. Гор в стране карепаку очень много и, тем не менее, наступил момент, когда, проснувшись поутру, хаварэмиа обнаружили, что со всех ближайших вершин, возвышающихся на Востоке, на их деревню смотрит одна и та-же мерзкая скуластая физиономия с оттопыренной нижней губой. Не было предела гневу мужчин хаварэмиа, потому что глаза у всех идолов были специально отполированы до блеска и в определённое время суток, перед заходом Солнца, они вспыхивали нестерпимо яркими лучами.
В мужском доме собрался совет племени, чтобы решить, что делать с напастью, возникшей из-за карепаку. Старейший из хаварэмиа, мудрый Катуао, взял слово.
СЛОВО КАТУАО:
-Племя! Мы не можем справиться с карепаку силой. Они — наверху и всегда могут закидать нас камнями со своих гор. Мы должны выступить против них союзом!
…
«А кто наши союзники?, — спросил молодой, только что инициированный хаварэмиа с незажившим ещё рубцом на причинном месте, — На Пуале только мы и карепаку. К Югу — Архипелаг людоедов, а туда лучше не соваться. А в другие стороны куда ни плыви — океан!» Услышав о южном Архипелаге, мужчины зашумели и забеспокоились: слишком свежими и страшными были воспоминания о попытках втянуть в разборки на Пуале людоедов, с аппетитом съевших заживо поджаренных на длинных вертелах парламентёров и от карепаку и от хаварэмиа.
«НЕТ!, —
продолжал, прокашлявшись, старый и мудрый Катуао, — на Западе не только океан.» И он рассказал молодёжи удивительную историю. Оказывается, много-много лет назад на
Пуал приплыло большое каноэ, в котором сидели красивые длинноволосые люди с белыми лицами и голубыми глазами. Язык их был непонятен, но жестами и рисунками на песке они показали, что приплыли с далёкого западного острова. Белые называли этот остров Абрдудабр и смогли объяснить Катуао и другим (давно умершим) хаварэмиа, что плыть до него надо в несколько раз дольше, чем до Архипелага Людоедов. «Вот это они объяснили, — продолжал Катуао, — и стали петь и плясать невиданные никем танцы, а потом подарили нам много-много карго. О, какое прекрасное это было карго!» — Катуао закатил глаза и зацокал языком. Он не знал нужных слов, но без труда рассказал, с каким наслаждением съели малыши сладкие шарики белых и как красивы были девушки, сменившие набедренные повязки из соломы на подаренную белыми одежду, обтягивающую и подчёркивающую их прелести.
«А что было потом?» — закричали люди племени. «А потом наступил вечер, проклятые карепаку на горах затянули своё: „Тыки- тыки! Уф-уф-уф!“. Длинноволосым людям не понравилась песня карепаку. Они заткнули уши, заскрипели зубами, попрыгали в каноэ, погрозили в сторону Востока своими палицами и, несмотря на сгущавшуюся темноту, с великим шумом уплыли.» «Так вот, — закончил Катуао, — ТАКИХ ПАЛИЦ У КАРЕПАКУ НЕТ!!! Молодым и сильным надо доплыть до западного острова и просить белых вступиться за нас.»
Слова старика были встречены бурным восторгом. «Абрдудабр! Абрдудабр!» «Даёшь Абрдудабр!» — кричала молодёжь и громче всех юноша со шрамом на своём достоинстве. И вот закипела работа! На следующее же утро всё племя вышло на побережье. Там валились и каменными топорами разбивались на брёвна пальмы, а женщины плели верёвки, соединяющие их. Един был порыв, с которым взрослые и дети, с помогающими работе песнями изготовляли большой плот. А через 10 дней, группа самых сильных гребцов взошла на этот, уже готовый, плот и под прощальную песню девушек взяла курс на Запад.
Море было спокойным, гребцы дружно работали вёслами и скоро плот и силуэты людей на нём исчезли в дымке на горизонте. Доплывёт ли он до заветного Абрдудабра? Согласятся ли белые возглавить поход на карепаку или хотя бы продать часть своих страшных палиц? Сегодня мы ещё не знаем продолжения этой истории. Но скоро узнаем.
Апрель 2015.
proza.ru/avtor/saz1904

Моника, твой кривой еврейский ебальник надо было за тремя масками прятать, а ты им сдуру в Интернете светанул. Теперь вот будут тебя ебать и в хвост и в гриву, петушило бестолковое )))

Юш, да придурку объяснять бесполезно. Он на заборе слово «ХУЙ» однажды прочитал и поверил, что за забором его бесплатно отпердолят. Полез, а там оказалась всего лишь стройка. Его конечно отпердолил прораб, чтобы не шлялся где ни попадя, но ломом. Ох, не о таком жестоком и холодном обращении со своей жопой Сазон грезил… )))

(грустно) ВСЁ ТАК.