Плач по Циону
Натолкнулся на потрясающую книжку. «Этнический», один из наиболее откровенных «плачей» по Красному Сиону.
Автор:
ru.wikipedia.org/wiki/Межирицкий,_Пётр_Яковлевич
Сама книга:
knigogid.ru/books/29453-chitaya-marshala-zhukova/toread/page-17
Если вы обладаете навыками дедукции, логики и анализа, то сможете выхватить из книги множество контрразведывательных признаков. «Проходимец» хотел написать в защиту Жукова (для них он всегда был «своим»), а в итоге показал настоящий образ недобитого Сталиным троцкиста, который фактически занял место военного лидера сионистского крыла в Красной Армии, М. Тухачевского. Свои комментарии дам чуть позже. А пока для затравки и получайте удовольствие. Кроме пары русских фамилий, вы больше ничего русского в книге не найдете. Тем и интереснее:
«Мы чувствовали, что главную руководящую роль в Наркомате обороны играет Тухачевский…
Вспоминая в первые дни Великой Отечественной войны М.Н.Тухачевского, мы всегда отдавали должное его умственной прозорливости и ограниченности тех, кто не видел дальше своего носа, вследствие чего наше руководство не сумело своевременно создать мощные бронетанковые войска, и создавали их уже в процессе войны.»
«Буденный умел разговаривать с бойцами и командирами. Конечно, занятий, учений или штабных игр с личным составом он сам не проводил. Но ему этого в вину никто не ставил».
Жуков
Несмотря на грандиозный десант, попытка окружения города была предотвращена. Киев тогда удалось отстоять. Надо полагать, эти маневры шестью годами позднее помогли задержать вермахт у стен города на срок, стерший в пыль план блицкрига…
Это и была революция. Контрреволюция. Именно тогда осуществилась она, когда Сталин достаточную набрал силу, чтобы сокрушить армию. Но Горячев этого не знал. Не знал Сталина.
5 июля 1936 года был арестован комдив Дмитрий Шмидт (Давид Аронович Гутман), личность легендарная, начдив-2 корпуса Червонного казачества, затем, последовательно, начдив-7 (и в этом качестве командир Жукова, командовавшего у него полком. «Умница», — отзывается маршал о своем командире), Дикой дивизии горцев, а при аресте командир единственной тогда в Красной армии тяжелой танковой бригады. (На его-то место и назначен был И.В.Дубинский.) Гутман-Шмидт был человек той храбрости, какая изумляла даже видавших виды рубак Гражданской. Исключение Троцкого из партии в 1927 году привело его в бешенство. Он тогда командовал дивизией горцев и приехал на съезд, одетый в форму своей дивизии, в черкесске с газырями. В перерыве между заседаниями он отыскал Сталина и с жестом, словно доставал из воображаемых ножен саблю, сказал: «Смотри, Коба, уши отрежу!» Сталин побелел и — смолчал.
Напомню канву киевских событий. Сталин велел Ягоде готовить фальшивый компромат на противников вождя, имея в виду сотрудничество с охранкой. Составление фальшивок — рискованное дело, надо в совершенстве знать не только форму подачи, но и множество имен и обстоятельств. Поэтому Ягода велел сперва прокопать архивы. В архиве заместителя директора Департамента полиции Виссарионова сотрудник НКВД Исаак Штейн обнаружил изящную серую папку из тех, в которых бумаги готовят к докладу. Знакомясь с содержимым, он понял, что это документы о Сталине. Сперва Штейн обрадовался, но, прочтя бумаги, ужаснулся: это были донесения Сталина охранке. Штейн, прежде чем показать документы Ягоде, повез их своему другу и бывшему начальнику Балицкому, главе НКВД Украины. Тот ознакомил с папкой своего заместителя Зиновия Кацнельсона. Бумаги подвергли негласной экспертизе, и она подтвердила их принадлежность Сталину, почерк которого, впрочем, деятели НКВД и так хорошо знали. Лишь тогда Балицкий предъявил папку Якиру и Косиору. Так что в беседе по этому поводу участвовало как минимум пятеро: Косиор, Якир, Балицкий, Кацнельсон и Штейн.
Ягода не посмел фабриковать фальшивки. Не нашел людей. Чтобы фальсифицировать историю, ее надо превосходно знать. Вдоволь было еще подлинных архивных дел. Но, решая направить усилия подчиненных на розыски подлинников, найти что-либо подобное он не ожидал. Если бы в ОГПУ все еще был Дзержинский, если бы в стране оставался Троцкий или хоть Каменев и Зиновьев могли бы взойти на трибуну, серая папка означала смертный приговор Сталину: дело его друга Малиновского и конец провокатора, расстрелянного по приговору ЦК в 1918 году, еще свежи были в памяти.
У Шмидта следователи более всего выбивали имена, которые сами же и называли. Не выбили, но изуродовали так, что вывести его на открытый суд было бы крайне не полезно, и героя убили 20 мая 1937 года, за несколько дней до ареста Тухачевского, Уборевича, Якира. (От них требовали признаний в измене Родине, в связях с заграницей, в желании реставрировать капитализм. Какой убийственной иронией звучат эти слова сегодня…) Инкриминировали также умысел на драгоценную жизнь наркомвоенмора Ворошилова. Это Шмидт признал. Странно, что умысел на жизнь вождя обвинением не стал. И это несмотря на «уши отрежу». Сталин даже и в следственной кухне таких обвинений не поощрял. В то время — нет.
Примаков терпел истязания и не подписывал протоколов, пока на свободе оставался его друг Иона Якир, командующий Киевским военным округом, один из могущественных людей страны.
Он преувеличивал — и могущество Якира, и готовность это могущество использовать. Якир и имевший на него огромное влияние Гамарник несомненно глядели на вещи трезво. Никакого заговора в стране, пронизанной сетью НКВД-ОГПУ, состояться не могло. А открытый конфликт, кровопролитие в обескровленной стране ради спасения собственных жизней — чем бы тогда они от Сталина отличались?
Ничто не состоялось. Под грохот всенародных торжеств по поводу дарования народу солнца Сталинской конституции и эпохальных триумфов социализма, под проклятья врагам трудящихся, посягающим на счастье народа, на любимого вождя, подлый убийца тихо кончал по углам цвет страны. Военных разобщили. Тухачевскому то объявляли о поездке в Англию на церемонию коронования нового монарха, то вдруг о том, что на его жизнь готовится покушение (не дьявольский ли юмор?) и ехать ему нельзя, но он постоянно был затребован и вроде бы не имел оснований тревожиться. То же и с командующими округами: их вызывали в НКО и ЦК, советовались по разным вопросам, давали все новые поручения и выбирали в почетные президиумы собраний. Их женам заботливый генсек наказывал беречь мужей, людей чрезвычайно ценных для державы. На последнем этапе Тухачевского сняли с поста заместителя наркома и перевели в Поволжский округ, якобы для непосредственного руководства войсками и современного их обучения, но арестовали в первый же день, не допустив к войскам. Якира известили о переводе в Ленинградский округ, вроде бы равноценный Киевскому, где он тем не менее сразу терял важный пост члена ЦК Украины. Тут же его вызвали в Москву, и он поехал и позволил арестовать себя, зная, чем все кончится. Гамарник узнал о его аресте и застрелился, едва сталинские соколы поскреблись к нему в дверь. Вождь всецело контролировал положение. Факты делались ему известны еще до того, как становились фактами, они лишь тенденциями были. В игре с командармами Сталин опережал их не на ход — на кон. Гамлетовские сомнения и желание заручиться одобрением возможно большего числа достойных людей погубили намерение, отвергнутое еще на стадии разговоров.
Новые историки сделали из этого заговор. Словно бы даже заговор оправдывал разгром РККА, повлекший за собой трагедию войны.
Жаль командармов. До слез.
Но Сталин натворил столько, не оказавшись свергнут при их жизни. Этот упрек трудно отвести.
Трудно. И все же еще два довода в пользу командармов.
Первый — командармы не были политики, они были солдаты, патриоты, работавшие по 16-18 часов в сутки, практически без выходных, ради укрепления обороноспособности страны в условиях дефицита всего — от металла для вооружения и боеприпасов до помещений для более или менее нормальной работы военных конструкторов, — притом работали в обстановке непонимания и непризнания нужд армии дилетантами типа самого вождя и его кавалерийских туповатых клевретов. На обучение армии, на ее оснащение, на содержание огромного, все увеличивавшегося армейского арсенала уходили их силы и время, да и того не хватало. Командармы, в отличие от вождя, ясно видели угрозу нацизма и необходимость парирования ее путем военного превосходства. Они уже почти добились этого, что и показали — не без намерения устрашить агрессора — на маневрах 1936-1937 годов. Они, таким образом, могли уделять обсуждению политической обстановки в стране и сталинских козней лишь остатки своего более чем скромного досуга, тогда как всесильный диктатор, их усилиями освобожденный от практической работы во всех сферах народного хозяйства и обороны, планам уничтожения патриотов уделял все свое время[31]. Об этом надо бы помнить тем, кто легок на упреки командармам.
Второе — это фактор покатившейся по планете волны антисемитизма, возбужденной гитлеризмом в Германии и не так легко отразимой, как некоторым кажется. Здесь надо отметить, хотя бы мельком, что чистка в армии не несла на себе национального оттенка, хотя успокоения ради первыми предусмотрительно схвачены были военные с нетипичными фамилиями. (Примаков, единственный носитель русской фамилии, русским не был.) А евреи среди верхушки РККА, как и латыши, украинцы, поляки, играли заметную роль. Громадна была в стране популярность Яна Гамарника, начальника ГлавПУ РККА, командарма 1-го ранга. О Якире сказано. Да и кроме них было немало евреев на постах командующих и заместителей командующих и начштабов округов, командармов, комкоров, комдивов типа Фельдмана, Славина, Аронштама, Шифреса, Вайнера, Туровского… Список можно продолжить без труда.
Никакое действие даже рассмотрению не подлежало авторитетными военными без ведома такой личности, какой был Гамарник[32]. Идеологическим лидером РККА он был не только формально. Мог он толкнуть армию к вмешательству в политическую жизнь страны при обилии евреев в командных кадрах и нарастании антисемитизма в мире? Он лучше других представлял, как завопит гитлеровская пропаганда по поводу свержения Сталина, как разыграет антисемитскую карту: вот, опять евреи варят свою кашу, не зря они, нацисты, обращают внимание мира на страшную еврейскую угрозу, на этот всемирный заговор, на вмешательство евреев в жизнь народов, ведомых своими любимыми вождями. У Гитлера в противостоянии с вермахтом были основания опасаться, что советские военные подадут дурной пример его собственным генералам, тоже оборонцам, тоже считавшим, что мир надо хранить, а не рушить, так что в интенсивности и истеричности антисемитской кампании сомневаться не приходилось. Опять вспомнили бы участие евреев в революции и всю уже как-то улегшуюся кровь Гражданской войны, о которой они не желали вспоминать. Это был позор их честной жизни. И соображения дисциплины и революционного запала не оправдывали теперь в их глазах содеянного в страшный 1919 год. Тем паче в соображении того, фарсом какой диктатуры обернулось свержение просвещенной монархии. Закрыть на это глаза они не могли. Судьба крестьянства не позволяла.
Последний из вышеизложенных тезисов относится лишь к разряду более или менее правдоподобных догадок. Но, когда речь идет о мотивах, что такое вся история, как не предположения и догадки…
Аресты военных начались в 1936 году. За единственным исключением: в июле 1935 года, первым среди всех и еще за год до ареста Шмидта, взят был комкор Г.Д.Гай (первый командир Жукова). В то время он уже преподавал историю военного искусства в военно-воздушной академии.
Впрочем, аресты в армии шли постоянно. В двадцатые брали царских генералов, подлинных полководцев Гражданской войны — А.Е.Снесарева (он и вовсе был свидетелем подвигов Сосо в Царицыне, включая утопление барж с арестованными офицерами), А.А.Свечина и других. Их сперва увольняли.
И все же начало чистки армии можно датировать 36-м. Брались ключевые фигуры, те, кто и на безрассудство способен был — умереть, но убить тирана. Брали осторожно, пока еще скупо. Одним из первым взят был Примаков, в описываемое время зам. начальника…
Высший Военный Совет собрался 1 июня.
Так, внезапно, армии оказался предоставлен шанс.
В том, как собрали Совет, видна величайшая растерянность. Заседание, несмотря на исключительность его, проводилось в обычном месте, во 2-м доме наркомата обороны, то есть на территории армии. Охрана на таких заседаниях в зал не входит. Вождь оставался наедине с военными на протяжении нескольких часов. Все упущенные шансы демократического смещения вождя свелись к последнему и уже не демократическому. Армии в лице лучших делегатов, командующих округами, начальников управлений Наркомата Обороны, начальников академий дана была еще одна — самая распоследняя! — возможность осознать, что ее уничтожение началось и ведется по принципу отбора лучших. Дана была возможность выбрать между вождем и товарищами. Между изменником Родины, осуществлявшим подрыв оборонной мощи страны, губителем народов, самозванцем, величавшим себя их отцом, — и честными слугами отечества, которых он так умело отобрал для первого хода своей игры и которых, ради спасения своей шкуры, подло обвинил в измене. Притом возможность выбора длилась не мимолетно, но часами — с докладом Ворошилова и лишь затем с появлением Сталина, который рвал и метал и подходил ко многим участникам вплотную с наглыми, вздорными репликами.
Раньше думай о Родине, а потом о себе. В ком не возопит этот десятилетиями вбиваемый в советских людей лозунг при сопоставлении с деяниями вождя?
Ход Высшего Военного Совета ранит душу еще более XVII съезда. Гнусные реплики Сталина, выслушиваемые участниками Совета, из коих мало кто прожил год, вызывают зудящий вопрос: как они терпели? Ведь не достойно честного армейского командира сносить такое поношение. Зачем командарм Дубовой, не поверивший в виновность Якира и возразивший Сталину, не сделал знака товарищам? Все командиры были тренированные, физически сильные люди. Зачем гигант Криворучко не задушил подошедшего к нему с оскорблениями вождя, как сделал это потом с ударившим его следователем[34], а остальные зачем не вскочили с мест и не схватили сталинско-ворошиловскую клику, не думая о том, что будет дальше? Что-то было бы. Все лучше, чем было. Неужто еще оставалось неясно, что, если в стране убивают фрунзе и котовских, арестуют якиров и уборевичей, а гамарники кончают жизнь самоубийством, то хорошего быть не может и действовать надо не рассуждая?
Пестрый народ сидел в зале, даром что судьба почти всех сложилась одинаково. Все мы пестрый народ. Да и судьба, как-то она еще сложится, а вождь — вот он, главный над всеми. И вышагивал он перед ними в газетной броне всенародной истерической любви.
Как это знакомо…
«Так им и надо, — говорят современники. — Все они были подлецы!»
Ну да, что еще проще, как не стрижка под одну гребенку… Погибшие, значит, подлецы, а выжившие агнцы.
Все участвовали в подавлении народных движений. Но одних измучили угрызения совести, а других по этому же поводу распирала гордость, как Буденного, хваставшего подавлением басмачества так же, как рейдом в тылах Деникина. А это ведь уже в тридцатые было, не в запале 1919-го, о котором не с нашими сегодняшними мерками судить, когда отец убивал сына и брат брата.
Вот эпизод, рассказанный Г.Иссерсоном:
Разбирается упомянутая работа Триандафиллова «Характер операций современных армий». Разбор проходит в ЦДКА под председательством начальника Политуправления РККА Гамарника. Присутствуют Тухачевский, Буденный, Егоров, Уборевич, Эйдеман, работники Штаба РККА, преподаватели и слушатели военных академий. Единодушная оценка книги — труд имеет большое научное и практическое значение для развития нашего оперативного искусства.
Буденный в резком (скорее, наверное, грубом) выступлении объявил книгу вредной, принижающей роль конницы и противоречащей духу Красной Армии. Это выступление вызывает веселое оживление в зале.
Затем выступает Тухачевский, обстоятельно разбирает основные положения Триандафиллова и полностью соглашается с его выводами о необходимости технического перевооружения армии. Сказал, что конница не оправдала себя уже в Первую мировую войну, тем паче не сможет она играть сколько-нибудь важную роль в новой войне.
Это заключение вызывает бурю со стороны Буденного. Он сказал, что Тухачевский «гробит всю Красную Армию». Тухачевский, обратясь к сидящему в президиуме Буденному, с вежливой улыбкой говорит (маршал маршалу): «Ведь вам, Семен Михайлович, и не все объяснить можно!» — и зал реагирует смехом.
Когда Пифагор доказал свою теорему, он принес в жертву богам сто быков. С тех пор, если делается большое открытие, все скоты волнуются…
А открытие-то заключалось в том, что конница перестала быть главной ударной силой современной армии. На смену пришли железные кони.
Но если конница бесполезна, что же будет с Буденным и его другом Ворошиловым? Ну ладно, пока Главная инспекция кавалерии не подчинена Штабу РККА. Но ведь ясно, что это явление временное и положение друзей-товарищей незавидно, не под силу им конкурировать с современно образованными и куда более одаренными коллегами-генштабистами.
Тут очень кстати гибнут в авиакатастрофе высшие офицеры Генштаба, ответственные именно за механизацию армии, среди них зачинщик этой всей кутерьмы, главный теоретик новой стратегии и тактики Триандафиллов.
Не чистка ли это, только еще в скрытой форме?
По сумме деяний Сталина потомки вправе исходить из презумпции виновности. Пусть адепты Сталина докажут, что авиакатастрофа, в которой погиб комкор Триандафиллов, друг Тухачевского, не была подстроена с одобрения вождя. Пусть докажут, что не было попойки в Кремле вскоре после расстрела восьмерки и что дуб Буденный, заливаясь смехом, не говорил возбужденно своему боссу: «Ну, объяснили ему, высоколобому? хорошо объяснили? все понял?» А босс «в усах улыбку прячет»…
Брали лучших — тех, чьего интеллекта вождь опасался[36]. Тех, кто мог догадаться о подлинном смысле происходящего, скрытого под абсурдными обвинениями в измене Родине или сотрудничестве с иностранными разведками. Не интеллектом превосходил вождь тех, кого ликвидировал, а подлой решимостью, ханжеством и коварством. Тут он был недостижим.
Интеллекты высоколобых были ликвидированы.
Нули, возведенные в степень, остались нулями.
С ними страна вошла в полосу лихорадочной подготовки к войне.
С ними же и в войну вступила.
***
«Разгром Красной Армии силами НКВД — самое крупное по последствиям деяние Сталина. Исследовано оно пока еще очень и очень слабо… Лишенные важнейших документов, мы не можем обсуждать проблему с достаточной глубиной. Попытаться восстановить ход событий, называя вероятные причины — вот, пожалуй, все, на что можно сегодня рассчитывать.» (В.Рапопорт, Ю.Геллер. «Измена Родине»)
Гений всех времен и народов, великий вождь и учитель, отец трудящихся всех стран мира, вот он перед нами при свершении величайшего своего деяния — разгрома собственных вооруженных сил.
Потрясающая собранными «в пору глухую» фактами и вложенными эмоциями, книга российских историков была завершена в июле 1977 года. Дорого она им обошлась. Один уплатил за нее инфарктом, другой инсультом.
С тех пор пал СССР и открылись архивы — следственные дела, нередко сфабрикованные над трупами командармов, чтобы задним числом небрежно оформить их уничтожение. Вышли труды, описывающие машину уничтожения, начиная от ареста и до выстрела в затылок, часто лишь минутами отделенного от вынесения приговора, который всегда «обжалованию не подлежит». Ссылаюсь прежде всего на капитальную по объему и уже не раз упомянутую книгу акад. О.Сувенирова «Трагедия РККА. 1937-1938». И что же? Обогатилась история объяснением причин террора?
Военный историк академик…
8 комментариев
maxpark.com/community/14/content/2645332
«Революции термидорятся —
Исторический скорбный опыт наш!-
От лихой понизовой вольницы –
До опричнины сразу ходу дашь!»
Если взглянуть на происходящее тогда не в еврейский мстительный микроскоп, а, поднявшись над ним,- в русский «космический» телескоп, то можно предположить, что любая революция обречена на термидор. Знал ли это Николя вторый? Конешшшно! Знала ли это его охранка?- несомненннно"! Знали ли об этом революционные евреи и иже с ними? Таки знали, но очень хотелось, ибо масон и еврей (иерей) «никогда не должны останавливаться на достигнутом» — продолжаю их мысль — ДАЖЕ, ЕСЛИ ДОСТИГАТЬ УЖЕ НЕЧЕГО. А монаршии мафии, которые держат масть уже со времён Реформации в Европе и Смуты в России — ДОСТИГЛИ ВСЕГО, ЧЕГО ХОТЕЛИ. И, обивающих их пороги, господ евреев и масонов используют по назначению в их ставшем ещё со времён средневековья привычном деле — ИНТРИГАХ. Оне (евреи и масоны)- их расходный материал в виде вечных «тушканчиков», которые всё хотят прыгнуть выше человеческой головы в короне. А та приговаривает, как опытный дрессировщик: «Ай, молодец, ай, хорошо!» Поэтому применительно к России ими(царской охранкой) были отобраны и подготовлены кадры людей, которых они будут продвигать наверх по проторённым ещё их предшественниками путям, руководствуясь, вот, таким поэтическим образом:
«Тщетно вы труд бесполезный роняете,
силясь создать идиллический строй:
Если вы сильных и слабых сравняете,
Жизнь разберётся, кто раб, кто герой!
И, на разрушенных стогнах Отечества,
Вновь проторятся былые пути;
Мудрость Природы древней Человечества:
Равного в ней ничего не найти!»
(ɔ) В. Мятлев, 1900-е годы
Что и удалось. Просто, когда монаршии мафии слишком запутываются в своих интригах, они выпускают на свободу евреев и масонов, чтобы те рубили образовавшиеся «гордиевы узлы» интриг. После чего надобность в этих «рубаках» отменяется привычным, налаженным взаимным интригованием… И рубак самих рубят. «Мавр сделал своё дело, мавр должен уходить», иначе его будут воспринимать только, как «хорошего индейца», который всегда «мёртвый». Вот, Ворошилов, Маленков, Хрущёв, Будённый, Микоян, Молотов — это «мавры». А Гамарник, Радек, Троцкий и далее по списку — это «хорошие» и, даже, очень «индейцы»…
И все жидовье, обрадовавшись, начнет нас цитировать и носить на руках.
)))
Но не будет им такого счастья: пусть они сами – и только сами – врут, извращая исторические события в угоду своей религиозной секте, а мы… а куда мы денемся от правды?
Дык, никуда.
)))