Об том, из-за чего у Пердислава Пердельникова не срослось с Лоа

Эпиграф
Не знаю, как насчет позора, а, вот, определенную опасность болтовня представляет… как для ее носителя, так, и для окружающих…
Хотя, грешен я — люблю иной раз язык почесать, а то иначе он костенеть начинает… Помню, когда грузчиком фуры разгружал, едва-едва сложное предложение мог построить и произнести...
Сабж, который доболтался

Как бы продолжение вот этого:
domstihov.org/nasha_Curiosities/2022/08/16/ob-ocherednyh-polovyh-stradaniyah-starogo-impotenta-perdislava-perdelnikova.html

***
…Томясь похотью, грузчик Пердислав Пердельников стряпал парадный ужин: расстелив на табуретке газету «Новости анальной палеоистории», он, трясущимися руками, при помощи собственных когтей, открыл просроченные консервы «Килька в томате», выставил на газету две банки пива «Охота крепкое», поломал на куски заплесневелую четвертинку черного, и рядом с «кильками» положил две пластиковые ложки.
И даже зажег заветный огарок свечи, осветивший маленькую мрачную комнатенку, стены которой были покрыты плесневыми грибками и облезшими кусками обоев.
Дело того стоило, ведь не зря на «пиршество» было потрачено все наследство покойной пердельниковской тетки.

— Лоа, Лоа, где ты, Лоа?! – страдальчески возопил Пердислав, когда приготовления к вечерней трапезе были закончены.
— Я тута! – ответил червяк, выползая из левого пердельниковского глаза.
— Погоди, а разве ты – не дух религии Вуду? – удивился озабоченный влюбленный.
— По совместительству, — признался червяк, – но, какая разница? Страсть не имеет границ, да и выбора у тебя нет: женский пол тобой брезгует, дружок Лирекоф далеко, остался только я.
Давай пить, гулять, веселиться!
— А что потом? – спросил Пердельников, вожделенно пуская слюни.
— А потом – посмотрим. – Игриво потупившись, сказал Лоа и взял в руки пластиковую ложку.



…Эгоист Пердельников залпом выпил обе банки пива, гость обиделся, надулся, и Пердиславу пришлось бежать в магазин, предварительно заняв денег у доброй старушки-соседки.

Наконец, когда дух-червяк, вкусив килек и запив их промышленным «Ершом», пришел в благостное состояние, грузчик приступил к процессу предварительных ласк, однако Лоа резко осадил все его попытки:

— Хочу любви и романтики! – заявил он. – Где рыцарские ухаживания, где трепетные речи и томные взгляды и нежные придыхания? Хоть бы стишок какой прочитал, а то лезешь просто так целоваться, грубиян неотесанный!
— Стишок?! – переспросил Пердельников и его маленькие глазки округлились до размера страусовых яиц, ведь Пердислав считал себя самым великим поэтом всех времен и народов, изобретателем новаторских литературных стилей, непревзойденным критиком и грозой каждого поэта, начиная с древней поэтессы Энхедуанны и заканчивая самим Евгением Бесовитовым.
— Стишок я сам могу сочинить! Любой! Прямо сейчас! Слушай! – закричал грузчик и приступил к декламации:

Мы встретились, хотя и ненадолго.
Глаза а глаза… мы жили б душа в душу,
Но параллельны все наши дороги,
Которыми с тобой мы в жизни кружим

— Фи! – сморщился Лоа, — Что это еще за «глаза а глаза»? Кто такой «мыжилиб», араб, что ли? Как можно «кружить параллельными всеми нашими дрогами»?
— Сейчас исправлю! – Пердельников глотнул «Охоты» и продолжил бормотать:

И вот они пересеклись на время,
Которого нам явно не хватало,
Но мы вместили много в это мало,
Паря над неудобствами над всеми

— Пердунчик, — сморщился червяк, — если «все наши дороги параллельны», то сколько из них «пересеклось на время»? Три, пять, десять? На какое конкретно «время» «пересеклись дороги»? На то, которое «нам с тобой явно не хватает»? Это как понимать-то?
И какой ты охальник, однако! Захотел вместить свое «много» в мое «мало»!
При этом «паря над всеми». Ха-ха-ха! Ты что, космонавт? Я – нет. А «над всеми» «парят» только космонавты.
— Эти мелочи не имеют никакого значения! – раздраженно огрызнулся Пердельников, — дальше будет самое главное! Слушай!

Я верю… нет, я это точно знаю,
Что мы с тобой, друг друга обретая,
Жить будем вместе радостно и долго,
Идя одной для нас двоих дорогой

— Все тебя на какую-то половую херню тянет! Что ты можешь знать о будущем, а? Я тут выполз пожрать-попить, а ты и размечтался «я точно знаю, что мы с тобой друг друга…»… Чего «друг друга»? «Обретая», да?
«Обрести – получить, приобрести, найти» — Словарь Русского Языка. «Что мы с тобой, друг друга получая и приобретая, найдя», «будем жить вместе радостно и долго»? Да ты сколько времени мне мозги паришь?! Годы! «Одну совместную дорогу» ему подавай!
Нормального жилья у тебя для нас нет? Нет. И обеспечить ты меня не сможешь, потому что не в состоянии заработать денег даже на более-менее приличный велосипед, а я все-таки, женщина, хоть и червяк – мне нужны туристические поездки в Люберцы, на Кипр, на Украину, в Китай и на прочие Таиланды! Ты в состоянии меня одеть-обуть? В «Victoria Beckham», «Giorgio Armani» или, хотя бы, в «Gucci»?
Я хочу «iPhone14» и «Mercedes GLE» персикового цвета!
А ты мечтаешь обречь меня на существование в какой-то коммуналке с протекающей канализацией, на просрочку из «Пятерочки» и на твой ежедневный бред, который ты называешь «стихами»? Остынь, чувак. Ты, хотя бы, смог бы купить мне одну «Рафаелку» на своею зарплату?
— Скажу честно: нет, не смог бы. Но зато я поднимаю надувные гири и рычу во время оргазма! – попытался оправдаться Пердельников.
— И чем «рычишь»? Тем самым прыщиком, который ты мажешь зеленкой?
— У меня внутренняя эрекция, она не наружу, а в обратную сторону, чтобы я сам себя мог массировать простату без помощи рук! Поэтому меня назвали Олеговичем!.. Но ты не оценила моего великого стишка! — а это значит, что у тебя сиськи маленькие! – свирепея от гнева, возмутился несчастный грузчик. – Совсем не такие, какие у моего любимого Пуканова! – и Пердислав достал из нагрудного кармана галифе интимную фотографию своего бывшего возлюбленного:



— Хм, – саркастически улыбнулся Лоа, — да насрать мне на пукановские сиськи и на тебя тоже. Клянешься в любви, а в Интернете до сих пор красуется фотка, на которой ты изображен рядом со своей бывшей женой, сбежавшей от тебя потому, что ты – мудак, много лет подряд надевающий на себя одну и ту же одежду:



грош цена твоей любви ко мне!

— Правильно говорить «насрать в Пуканова» и «насрать в меня»! – опрокинув табуретку, пошел вразнос грузчик. – Потому что срут только на рояль, а в сам рояль не срут! И «в унитаз» тоже не срут, срут исключительно «на унитаз»!
— Как скажешь, – снова усмехнулся Лоа, — насри сам в себя, и будет тебе счастье, поэт хренов. Прощевай, служивый! А я полетел исполнять обязанности вудского духа. Трансформируюсь из червяка в женщину. В женщину твоей несбыточной мечты, вот в эту самую, с накладными ушами, аккурат в период ее неполовозрелой молодости:



Лоа заполз на подоконник, произнес заклинание на идише
«זאל דער וואָרעם זיין אַ קרייַז-ייד קאַסירער» («пусть червь станет косоглазой кассиршей»),
и, преобразившись в жопастую отфотошопленную труперду, дал газу в сторону Хайфы.

Пердельников сожрал пустую банку из-под килек, погрыз драные обои, стандартно вздрочнул сам в себя на заветную фотографию пукановских сисек, обреченно пукнул, и кака бычна, отправился домогаться старушку – соседку по коммунальной квартире.

Добрая бабушка привычно позвонила по номеру 103, и бригада скорой психиатрической помощи не заставила себя долго ждать.
Пердельников, плотно окутанный смирительной рубашкой, ведомый к машине двумя санитарами, скалил гнилые желтые зубы и не переставал выкрикивать:

«Я даже в таком вафлерском виде жизни радуюсь!.. Лоа, Лоа!.. О, сладкие сиськи Пуканова!.. Я – женоосторожник!.. Отныне называйте меня «Бегбагмэн», «человек-клоп», или просто «Клоп-мэн»… Купите рояль, и я на него насру!.. Всем, кому нужно насрать на рояль! Внимание! Заказы принимаются строго с шести до пяти утра! Постоянным клиентам – скидки!.. Статус любовницы не означает знака равенства со статусом жены!.. Меня опрокинул поток новых мыслей и соображений, в которых я должен еще разобраться!.. Да здравствует аберрация дефекации!.. Люди постепенно превращаются в бесполых рабочих особей, и только я – никем не признанный гений – смогу их спасти! Ну дайте же мне рояль! Если я на него не насру, новая хронология пойдет другим путем и динозавры снова вымрут!.. Лоа, Лоа!.. Меч я из рук не выпускаю… но он невидимый. От нанесенных им ран падет еще немало врагов!.. Бла-бла-бла!..».

— Сдались ему мои сиськи, — наблюдая из окна за происходящим, вздохнул Пукан Пуканович Пуканов, и, поправив бретельку бюстгальтера, вернулся к написанию трактата о Блевославе Блеванове:

«…Несравненный транспёрдерщик, за твоим «творчеством» я наблюдаю с частотой один раз на двести мельниковских стиховыдристов. Мне всего лишь интересно, до какой степени шизофренического бреда ты вознесся, если, получив неисчислимое количество доказательств собственных глупости, невежества, бездарности и никому-нахрен-не-нужности, продолжаешь считать себя величайшим поэтом всех времен и народов?»…