«Новогодний Огонек» в ларьке «У Парнаса».
Чё помню и успел посмотреть.
Новый год был неизбежен, как полет, мультфильмы и сказки братьев Монгольфьер, Люмьер и Гримм. Как неизбежный конец армии Хейнца Гудериана на Курской дуге и бесплатных парковок в центре Крыжополя. Он грозился быть.
Не менялось ничего только на Парнасе. По-прежнему, Брежневу, в непроницаемой мгле расталкивая друг друга, брели к вершине согбенные поэты, неся на себе опусы в тубусах, и толкая перед собой скарб бесчувственной нелепости, называемой ими самими – гениальными стихами.
В преддверии большого праздника, нетрудно было даже догадаться о чём они. Набор слов не менялся со времен Петра Алексеича: год – ждёт, войдёт, принесёт; стучится – мчится; бьют — салют; подарки – ярко; мишура – детвора; снежинки – мандаринки; сны – мечты; мороз – принёс; и тп.
О наступлении Нового года намекал лишь ларёк Говарда Уткина «У Парнаса». Яркой иллюминацией, и не менее многочисленной, чем на Парнас, очередью. Каждый хотел попасть внутрь. Ибо, там всегда был праздник. На что обижались — начальник «Шаурмы Дома» таджик Бобо и шашлычник Гоги, директор длинного мангала «У Гоги», входящего в Книгу Гиннесса и список Всемирного наследии ЮНЕСКО.
Сегодня у ларька было особенно многолюдно, снимали «Новогодний Огонёк» все желающие на телефон. Но на входе стояли — неумолимый композитор Владимир Матецкий – дворецкий, и солдат, из местного ТЮЗа, с винтовкой, на штык которой накалывались пригласительные билеты. Солдат был одет в карнавальный костюм солдата 1917 года перед Смольным: в длинной шинели, онучах и будёновке.
Сам Будённый давно тусил внутри в майке «IRON MAIDEN – Powerslave», красных, командирских шароварах, и бейсболке «Hard-Rock Café – Kozюrin Hutor». Пил в баре, и пиздил брюкву из фруктовых ваз гостевых столиков.
Всё было готово к съемкам.
Украшенная шарами, серебряным дождём, источая аромат хвои, стояла в углу огромная пальма юкка. Плоские полосатые зебры заполняли пространство, создавая уют ограниченного пространства и уединения. В качестве ангажированного ансамбля выступал хор Турецкого на ложках. Обещали быть Бони М. Стены были оформлены картинами Сурикова из запасников краеведческого музея Бубль-Гумска: «Утро стрелецкой казни», «Обед стрелецкой казни», «Вечер стрелецкой казни», «Закат стрелецкой казни», «Ночь стрелецкой казни», «Следующее утро стрелецкой казни» … до последнего.
Сюжет на картинах не менялся, вкл настенную вешалку-сушилку за 1190 руб., и, устанавливающего монитор, техника.
Менялись исключительно литца, всё больше походившие на членов нынешней ГосДумы, Совета Федерации и ближайшего окружения пуя. Он там тоже был, но не в роли царя, а вкусившего всё прелести унижений со своей опричиной (росгвардией имхо) со свечой в руках.
Говард Уткин был в праздничном костюме морячка-Деда Мороза. Шапочка с крабом на лбу и ленточками сзади, синие плюшевые шортики, посох Посейдона и гюйс, вместо бороды, как у ковбойцев, до самых глаз.
— Как пить-то будешь? – Спросила, без объявления появившаяся, тётя Валя из Лопатино.
— Справимся, – суетился Уткин над последними приготовлениями, взгромождая 50-литровую кегу пива «Золотой Крюгер» на стол.
— И нахуя ты её туда поставил? – Подкатил 100-литровую бочку нежнейшего молдавского винчика Юша Могилкин.
Говард смахнул кегу. Та, ударившись об пол, треснула, но … не пиво разлилось, а вот, аки шарик воздушный проткнутый, рванула газами вокруг, описывая безумные траектории, разбивая люстры и дискотечные шары с зеркалами, наклеенными руками девственных карлиц из Абиссинии. Даже хор Турецкого прекратил стучать ложками. Потом упала в аквариум, с разводимым Уткиным минтаем.
— Чёй-та было? – Отпрянул в вихре брызг и рыбы Чинганчгук.
— Ты откуда взялся? – Промакивал салфетками костюмчик ГУт.
— Из киностудии ДЭФО. – Удивился Гойко Митич.
— Почему не в карнавальном костюме?
Митрич осмотрел себя:
— Почему не в карнавальном? Я сегодня – Текумзе. Рубаху выдали вот, и куртку напрокат.
— Перья из башки вынь.
— Как? – Гайка ощупав голову, сбросил куриные перья. – Сеновал там, все дела. Помочь чем?
— Рыбу сложи в бассейн обратно, сейчас съёмка начнётся.
Вождь принялся охапками складывать минтай в водоём.
— Ты чё, ахуел? – Опешил ГУт. – Рыбу ртом брать надо. Разница температур. Они ж погибнут.
— А я их всё на опарышей ловлю. – Удивился Юша, выкатив другую кегу.
— Это аквариумных, декоративных, — поправила тётя Валя.
— Чё сразу промолчала? – Выплюнул минтая Гайка.
— Век живи, век учись. – Прошлась между гостевыми столиками тётя. – А чё из фруктов только репа и морква?
— Что уродилось, — развёл руками Говард. – Там брюква ещё должна быть.
Хор Турецкого стучал на ложках дискотеку 20-х. Семён Михайлович Будённый кружился в танце в эйфории.
— Мальчики. – Тётя Валя вытряхнула на стол из ридикюля ананасы и бананы, кокосы и одну крупную астраханскую полосатую ягоду:
— Нам в сельпо по лендлизу завезли. Даром никто не берёт. Не знают люди. Привыкли к крапивным беляшам и новостям по телику.
В это время, из кладовки, смахнув пыль, паутину и плесень, к столу выкатили дорогого Леонида Ильича.
— О, ананасы. Хотите самый короткий анекдот расскажу? «Она нас». Хе-хе-кхе-кхе-кхе … — закашлялся генералиссимус, уронив в стакан вставную челюсть.
Народ прибывал и прибывал.
Появились барды (куда без них) – бородатые мужчины и женщины, в джинсах, свитерах, с гитарами. Они накидали еловых лап в углу, развели костерок, котелок повесили, расселись вокруг, и (струны и связки были изъяты на входе) замахали у гитар руками, безмолвно раскрывая рты. Никому не мешали.
Снаружи послышался шум авиационных двигателей. Во дворе приземлился, и улетел дальше, огромный Боинг-737.
— Робинзон Крузо и доктор Ватсон!!! – Стукнув посохом, громко объявил, стоявший на входе матецкий в ливрее, парике, и белых перчатках.
В прокуренном ларьке резко запахло травой.
— Что пить будете? – Подошёл официант.
— Иже, паки, не извольте беспокоиться, Ваше Сиятельство, — сделал два книксена доктор, в роли актёра Пуговкина, поправив пробковый шлем.
— Не унижайтесь, Ватсон, — пыхнул Робинзон Крузо, одетый в мексиканское пончо, вязаную шапочку, и лакированные туфли на босу ногу.
— 2 пива. – Показал он гарсону 2 пальца. – Ящика, разумеется. Мы сядем у окна. Теперь ваш выбор, доктор.
— Шесть стаканов водки и шприц с гепатитом С.
— Ожидайте. – Повернулся гарсон.
— Нет. Восемь стаканов. – Окликнул доктор. – И два сразу.
— А мне фисташек, — дополнил заказ Робинзон.
В ожидании, они уселись за столик у нарисованного окна.
— Что вы себе позволяете, Ватсон? – Зашипел Робинзон: — Какой, нахуй, гепатит Ц?
— Год жёлтой свиньи. Не я придумал. Оптимальный вариант.
Атафтара: Гепатит Ц. Отказ печени. Желтеют белки глаз, кожа. Сам видел.
Новогодний Огонёк набирал обороты. Народ пошёл водить хороводы, когда с улицы раздался стук копыт и визг тормозов.
— Чапаев В.И. – Объявил дворецкий-матецкий.
В ларёк, гремя шпорами, саблями и медалями, вошёл легендарный командир.
Оглядевшись, он направился в угол с проститутками.
— ГЕРОЙ! – прошамкал дорогой Леонид Ильич. – Я вот, помню, в 43-м, на Малой земле, нас осталось всего 28 панфиловцев, а враги окружили со всех сторон. И с воздуха бомбили. И с под земли лезли. Так мы токма анекдотами про Чапаева и спасались. Ещё книжка такая есть. Я написал.
ЛИБ встал, и тоже направился в дальний угол к проституткам, где облобызал всего Чепая. Снял с себя Звезду Героя соцтруда, приколол на грудь комдива, и вновь принялся его обсасывать. Растащили их только подоспевшие судьи.
— Ура, товарищи!!! – Провозгласил Ильич новый тост. И все, кто мог стоять – выпили стоя, а кто не мог – как получится.
Хор Турецкого заиграл Марсельезу.
— Горячее-то будет? – Поинтересовалась лопатинская тётушка, когда все привезенные ей фрукты были съедены, а бочка вина и две кеги пива выпиты.
— А как же, — Говард щелкнул пальцами ног, и гарсон подал меню.
— Между прочим, — похвалился ГУт. – Со стороны горы открыт «Парна-пешинг», где все бредущие в гору могут купить всё, что подаётся здесь, всего за пицот.
— Пицот чего? – Открыла тётя Валя карту.
— Денег.
— Рублей?
— Ну-у, — замялся Дед Мороз. – У кого какие есть, не принципиально.
— ОО!!! – Округлились глаза у тёти Вали. — Хамон Иберико де Бейота, рыба Фугу, белые трюфели из Альбы, фриттата с лобстером, оссобуко из телятины, строганов из языка оленя … Да ты крут, Го!!!
— Да. – Подпёр ГУт голову рукой. И больше ничего не сказал. Не мог.
— Это – Доширак. – Пояснил Юша Могилкин. Всё-таки алкоголь развязывает языки кому угодно.
Тётя Валя полистала меню:
— Клафути, Дульсе-де-лече, Винартерта, Кростата ди мандодорле, и даже чизкейк – тоже Доширак?
— И мандра … дрол. – Еле выговорил Юм Адонаевич. – Всё Доширак, со всеми этими вкусами.
— Как может сгущённое молоко быть лапшой?! – Возмутилась тётя.
— Китай. – Развёл руками Юша. – Там всё могут. Я щас.
И удалился в мужскую комнату, играть в нарды.
— Паэт Григорий Липец, Санада, и Ваша Лена, кассир!!! – Переорал хор ложкарей, играющих Турецкий Марш, дворецкий.
Дверь еле приоткрыться, как в пришельцев полетели шкурки от бананов, кокосов, арбуза, и огрызки реп с морквой. В России сразу запретили рэп. А Робинзон Крузо, вспомнив легендарный турнир 70-х СССР – Канада, сорвал со стены нарисованное окно, и напялил «галстук» на канадца. Двоица мгновенно растворилась.
— Знаете, Ватсон, — вернулся за столик Робинзон. – Я понял, почему, когда кидал скорлупу от фисташек в окно, мне её кто-то обратно выбрасывал на стол.
— Почему? – Крутил в руках шприц с гепатитом доктор.
— Мигранты.
Крузо вырвал шприц, и выбросил в окно:
— Берегите себя, доктор.
— Ай! Золн дайнэ байнэр зих брахн азай офт, ви ди асарэс хадибрэс!!! – Вдруг донеслось снаружи.
— Не обращайте внимания. С наступающим!!!
Робин с Джоном чёкнулись стаканами.
— Давай, мою!!! – Очнулся Дэд Мороз.
В зале остановились хороводы, Хор Турецкого замолотил на ложках. Обещанные Бони М, кривляясь, выскочили на сцену, и запели мужскими голосами:
— Над границе тучи ходят хмуро,
Край суровый тишиной объят.
У высоких берегов Амура
Часовые Родины стоят.
Николай Иванович Бельды им подпевал. Circle-pit (хоровод) пошёл в обратку. Огонёк снимали все.
www.youtube.com/watch?v=mOo0z4E0dWo
— Ёлочка зажгись!!! Ёлочка зажгись!!! – Закричали другие пьяные гости.
Кто-то плеснул на юкку даже дорогим 98 бензином, из пронесённых с собой канистр. Мгновенно, к древу примотала себя скотчем орлеанская дева с криком: — Жгите! Франция свободна!!!
Зал опешил. Что это? Китч? Шоу?
— Дедушка Мороз, Дедушка Мороз!!! – захлопала публика, приглашая дедушку Мороза.
— Ты чё, гад, — толкнул Говарда, вернувшийся Юша. — Тебя народ требует.
ГУт выдул ендову вина, и пошел на сцену, где, как мог, пробормотал только что сочинённый им в процессе ходьбы экспромт:
Йа, каг Дет Марос пачётный,
Не какой-та Санта Клаус,
Должен выглядеть достойно,
Презентабельно пиздато.
И не ездить на аленях,
Словно луороветланин,
Па марозу и торосам,
А сидеть в машыне тёплой.
Чтоб снегурочка сасала
Чюпа Чюпс, а не бухала,
Каг буфетчица с вокзалу,
С гопотой за гаражами.
Здетворой стехи учила,
Хараводы бы водила,
А яб пил каньяк с лемоном,
И дарил падарки детям.
Я же, сцуко, уже старый …
На этом, пространный спич Уткина, вместе с ендовой энергией закончился, — он упал навзничь.
Йукку с орлеанской девой сожгли, не хотела отматывацо. Расстреляли все петарды, ва все стороны со свистом. Разогнав паэтов нахуй, от мангала и Парнаса. Истоптали, абассали, всю округу до Фокиды. Гоги с Бобом разорились. Застрелились и погибли. Рано утром ГУт проснулся, и продолжилось всё снова. Новый год всё ближе, ближе.
Dec 2018
Новый год был неизбежен, как полет, мультфильмы и сказки братьев Монгольфьер, Люмьер и Гримм. Как неизбежный конец армии Хейнца Гудериана на Курской дуге и бесплатных парковок в центре Крыжополя. Он грозился быть.
Не менялось ничего только на Парнасе. По-прежнему, Брежневу, в непроницаемой мгле расталкивая друг друга, брели к вершине согбенные поэты, неся на себе опусы в тубусах, и толкая перед собой скарб бесчувственной нелепости, называемой ими самими – гениальными стихами.
В преддверии большого праздника, нетрудно было даже догадаться о чём они. Набор слов не менялся со времен Петра Алексеича: год – ждёт, войдёт, принесёт; стучится – мчится; бьют — салют; подарки – ярко; мишура – детвора; снежинки – мандаринки; сны – мечты; мороз – принёс; и тп.
О наступлении Нового года намекал лишь ларёк Говарда Уткина «У Парнаса». Яркой иллюминацией, и не менее многочисленной, чем на Парнас, очередью. Каждый хотел попасть внутрь. Ибо, там всегда был праздник. На что обижались — начальник «Шаурмы Дома» таджик Бобо и шашлычник Гоги, директор длинного мангала «У Гоги», входящего в Книгу Гиннесса и список Всемирного наследии ЮНЕСКО.
Сегодня у ларька было особенно многолюдно, снимали «Новогодний Огонёк» все желающие на телефон. Но на входе стояли — неумолимый композитор Владимир Матецкий – дворецкий, и солдат, из местного ТЮЗа, с винтовкой, на штык которой накалывались пригласительные билеты. Солдат был одет в карнавальный костюм солдата 1917 года перед Смольным: в длинной шинели, онучах и будёновке.
Сам Будённый давно тусил внутри в майке «IRON MAIDEN – Powerslave», красных, командирских шароварах, и бейсболке «Hard-Rock Café – Kozюrin Hutor». Пил в баре, и пиздил брюкву из фруктовых ваз гостевых столиков.
Всё было готово к съемкам.
Украшенная шарами, серебряным дождём, источая аромат хвои, стояла в углу огромная пальма юкка. Плоские полосатые зебры заполняли пространство, создавая уют ограниченного пространства и уединения. В качестве ангажированного ансамбля выступал хор Турецкого на ложках. Обещали быть Бони М. Стены были оформлены картинами Сурикова из запасников краеведческого музея Бубль-Гумска: «Утро стрелецкой казни», «Обед стрелецкой казни», «Вечер стрелецкой казни», «Закат стрелецкой казни», «Ночь стрелецкой казни», «Следующее утро стрелецкой казни» … до последнего.
Сюжет на картинах не менялся, вкл настенную вешалку-сушилку за 1190 руб., и, устанавливающего монитор, техника.
Менялись исключительно литца, всё больше походившие на членов нынешней ГосДумы, Совета Федерации и ближайшего окружения пуя. Он там тоже был, но не в роли царя, а вкусившего всё прелести унижений со своей опричиной (росгвардией имхо) со свечой в руках.
Говард Уткин был в праздничном костюме морячка-Деда Мороза. Шапочка с крабом на лбу и ленточками сзади, синие плюшевые шортики, посох Посейдона и гюйс, вместо бороды, как у ковбойцев, до самых глаз.
— Как пить-то будешь? – Спросила, без объявления появившаяся, тётя Валя из Лопатино.
— Справимся, – суетился Уткин над последними приготовлениями, взгромождая 50-литровую кегу пива «Золотой Крюгер» на стол.
— И нахуя ты её туда поставил? – Подкатил 100-литровую бочку нежнейшего молдавского винчика Юша Могилкин.
Говард смахнул кегу. Та, ударившись об пол, треснула, но … не пиво разлилось, а вот, аки шарик воздушный проткнутый, рванула газами вокруг, описывая безумные траектории, разбивая люстры и дискотечные шары с зеркалами, наклеенными руками девственных карлиц из Абиссинии. Даже хор Турецкого прекратил стучать ложками. Потом упала в аквариум, с разводимым Уткиным минтаем.
— Чёй-та было? – Отпрянул в вихре брызг и рыбы Чинганчгук.
— Ты откуда взялся? – Промакивал салфетками костюмчик ГУт.
— Из киностудии ДЭФО. – Удивился Гойко Митич.
— Почему не в карнавальном костюме?
Митрич осмотрел себя:
— Почему не в карнавальном? Я сегодня – Текумзе. Рубаху выдали вот, и куртку напрокат.
— Перья из башки вынь.
— Как? – Гайка ощупав голову, сбросил куриные перья. – Сеновал там, все дела. Помочь чем?
— Рыбу сложи в бассейн обратно, сейчас съёмка начнётся.
Вождь принялся охапками складывать минтай в водоём.
— Ты чё, ахуел? – Опешил ГУт. – Рыбу ртом брать надо. Разница температур. Они ж погибнут.
— А я их всё на опарышей ловлю. – Удивился Юша, выкатив другую кегу.
— Это аквариумных, декоративных, — поправила тётя Валя.
— Чё сразу промолчала? – Выплюнул минтая Гайка.
— Век живи, век учись. – Прошлась между гостевыми столиками тётя. – А чё из фруктов только репа и морква?
— Что уродилось, — развёл руками Говард. – Там брюква ещё должна быть.
Хор Турецкого стучал на ложках дискотеку 20-х. Семён Михайлович Будённый кружился в танце в эйфории.
— Мальчики. – Тётя Валя вытряхнула на стол из ридикюля ананасы и бананы, кокосы и одну крупную астраханскую полосатую ягоду:
— Нам в сельпо по лендлизу завезли. Даром никто не берёт. Не знают люди. Привыкли к крапивным беляшам и новостям по телику.
В это время, из кладовки, смахнув пыль, паутину и плесень, к столу выкатили дорогого Леонида Ильича.
— О, ананасы. Хотите самый короткий анекдот расскажу? «Она нас». Хе-хе-кхе-кхе-кхе … — закашлялся генералиссимус, уронив в стакан вставную челюсть.
Народ прибывал и прибывал.
Появились барды (куда без них) – бородатые мужчины и женщины, в джинсах, свитерах, с гитарами. Они накидали еловых лап в углу, развели костерок, котелок повесили, расселись вокруг, и (струны и связки были изъяты на входе) замахали у гитар руками, безмолвно раскрывая рты. Никому не мешали.
Снаружи послышался шум авиационных двигателей. Во дворе приземлился, и улетел дальше, огромный Боинг-737.
— Робинзон Крузо и доктор Ватсон!!! – Стукнув посохом, громко объявил, стоявший на входе матецкий в ливрее, парике, и белых перчатках.
В прокуренном ларьке резко запахло травой.
— Что пить будете? – Подошёл официант.
— Иже, паки, не извольте беспокоиться, Ваше Сиятельство, — сделал два книксена доктор, в роли актёра Пуговкина, поправив пробковый шлем.
— Не унижайтесь, Ватсон, — пыхнул Робинзон Крузо, одетый в мексиканское пончо, вязаную шапочку, и лакированные туфли на босу ногу.
— 2 пива. – Показал он гарсону 2 пальца. – Ящика, разумеется. Мы сядем у окна. Теперь ваш выбор, доктор.
— Шесть стаканов водки и шприц с гепатитом С.
— Ожидайте. – Повернулся гарсон.
— Нет. Восемь стаканов. – Окликнул доктор. – И два сразу.
— А мне фисташек, — дополнил заказ Робинзон.
В ожидании, они уселись за столик у нарисованного окна.
— Что вы себе позволяете, Ватсон? – Зашипел Робинзон: — Какой, нахуй, гепатит Ц?
— Год жёлтой свиньи. Не я придумал. Оптимальный вариант.
Атафтара: Гепатит Ц. Отказ печени. Желтеют белки глаз, кожа. Сам видел.
Новогодний Огонёк набирал обороты. Народ пошёл водить хороводы, когда с улицы раздался стук копыт и визг тормозов.
— Чапаев В.И. – Объявил дворецкий-матецкий.
В ларёк, гремя шпорами, саблями и медалями, вошёл легендарный командир.
Оглядевшись, он направился в угол с проститутками.
— ГЕРОЙ! – прошамкал дорогой Леонид Ильич. – Я вот, помню, в 43-м, на Малой земле, нас осталось всего 28 панфиловцев, а враги окружили со всех сторон. И с воздуха бомбили. И с под земли лезли. Так мы токма анекдотами про Чапаева и спасались. Ещё книжка такая есть. Я написал.
ЛИБ встал, и тоже направился в дальний угол к проституткам, где облобызал всего Чепая. Снял с себя Звезду Героя соцтруда, приколол на грудь комдива, и вновь принялся его обсасывать. Растащили их только подоспевшие судьи.
— Ура, товарищи!!! – Провозгласил Ильич новый тост. И все, кто мог стоять – выпили стоя, а кто не мог – как получится.
Хор Турецкого заиграл Марсельезу.
— Горячее-то будет? – Поинтересовалась лопатинская тётушка, когда все привезенные ей фрукты были съедены, а бочка вина и две кеги пива выпиты.
— А как же, — Говард щелкнул пальцами ног, и гарсон подал меню.
— Между прочим, — похвалился ГУт. – Со стороны горы открыт «Парна-пешинг», где все бредущие в гору могут купить всё, что подаётся здесь, всего за пицот.
— Пицот чего? – Открыла тётя Валя карту.
— Денег.
— Рублей?
— Ну-у, — замялся Дед Мороз. – У кого какие есть, не принципиально.
— ОО!!! – Округлились глаза у тёти Вали. — Хамон Иберико де Бейота, рыба Фугу, белые трюфели из Альбы, фриттата с лобстером, оссобуко из телятины, строганов из языка оленя … Да ты крут, Го!!!
— Да. – Подпёр ГУт голову рукой. И больше ничего не сказал. Не мог.
— Это – Доширак. – Пояснил Юша Могилкин. Всё-таки алкоголь развязывает языки кому угодно.
Тётя Валя полистала меню:
— Клафути, Дульсе-де-лече, Винартерта, Кростата ди мандодорле, и даже чизкейк – тоже Доширак?
— И мандра … дрол. – Еле выговорил Юм Адонаевич. – Всё Доширак, со всеми этими вкусами.
— Как может сгущённое молоко быть лапшой?! – Возмутилась тётя.
— Китай. – Развёл руками Юша. – Там всё могут. Я щас.
И удалился в мужскую комнату, играть в нарды.
— Паэт Григорий Липец, Санада, и Ваша Лена, кассир!!! – Переорал хор ложкарей, играющих Турецкий Марш, дворецкий.
Дверь еле приоткрыться, как в пришельцев полетели шкурки от бананов, кокосов, арбуза, и огрызки реп с морквой. В России сразу запретили рэп. А Робинзон Крузо, вспомнив легендарный турнир 70-х СССР – Канада, сорвал со стены нарисованное окно, и напялил «галстук» на канадца. Двоица мгновенно растворилась.
— Знаете, Ватсон, — вернулся за столик Робинзон. – Я понял, почему, когда кидал скорлупу от фисташек в окно, мне её кто-то обратно выбрасывал на стол.
— Почему? – Крутил в руках шприц с гепатитом доктор.
— Мигранты.
Крузо вырвал шприц, и выбросил в окно:
— Берегите себя, доктор.
— Ай! Золн дайнэ байнэр зих брахн азай офт, ви ди асарэс хадибрэс!!! – Вдруг донеслось снаружи.
— Не обращайте внимания. С наступающим!!!
Робин с Джоном чёкнулись стаканами.
— Давай, мою!!! – Очнулся Дэд Мороз.
В зале остановились хороводы, Хор Турецкого замолотил на ложках. Обещанные Бони М, кривляясь, выскочили на сцену, и запели мужскими голосами:
— Над границе тучи ходят хмуро,
Край суровый тишиной объят.
У высоких берегов Амура
Часовые Родины стоят.
Николай Иванович Бельды им подпевал. Circle-pit (хоровод) пошёл в обратку. Огонёк снимали все.
www.youtube.com/watch?v=mOo0z4E0dWo
— Ёлочка зажгись!!! Ёлочка зажгись!!! – Закричали другие пьяные гости.
Кто-то плеснул на юкку даже дорогим 98 бензином, из пронесённых с собой канистр. Мгновенно, к древу примотала себя скотчем орлеанская дева с криком: — Жгите! Франция свободна!!!
Зал опешил. Что это? Китч? Шоу?
— Дедушка Мороз, Дедушка Мороз!!! – захлопала публика, приглашая дедушку Мороза.
— Ты чё, гад, — толкнул Говарда, вернувшийся Юша. — Тебя народ требует.
ГУт выдул ендову вина, и пошел на сцену, где, как мог, пробормотал только что сочинённый им в процессе ходьбы экспромт:
Йа, каг Дет Марос пачётный,
Не какой-та Санта Клаус,
Должен выглядеть достойно,
Презентабельно пиздато.
И не ездить на аленях,
Словно луороветланин,
Па марозу и торосам,
А сидеть в машыне тёплой.
Чтоб снегурочка сасала
Чюпа Чюпс, а не бухала,
Каг буфетчица с вокзалу,
С гопотой за гаражами.
Здетворой стехи учила,
Хараводы бы водила,
А яб пил каньяк с лемоном,
И дарил падарки детям.
Я же, сцуко, уже старый …
На этом, пространный спич Уткина, вместе с ендовой энергией закончился, — он упал навзничь.
Йукку с орлеанской девой сожгли, не хотела отматывацо. Расстреляли все петарды, ва все стороны со свистом. Разогнав паэтов нахуй, от мангала и Парнаса. Истоптали, абассали, всю округу до Фокиды. Гоги с Бобом разорились. Застрелились и погибли. Рано утром ГУт проснулся, и продолжилось всё снова. Новый год всё ближе, ближе.
Dec 2018
8 комментариев
каждый старался обогнать и обидеть.
А я уже до этого триста верст по городу намотал. Устал.
В этот раз позабавил некий юный фрей на старой ауди – шел впереди меня, при каждом разрыве – резкий разгон и такое же торможение. Задолбал всех. Пришлось обойти, сравняться и отчитать. В общем, все штатно.
А намедни я какому-то чурбану весь борт измял – раскорячился среди дворовой территории, фактически перегородил дорогу, и на просьбы подвинуться никак не реагировал, а мне нужно было проехать.
Ну и поехал. Хули, у меня пластик, он детонирует, всего три мелкие царапины на правом заднем – пластикат содрало, там из баллончика с резиной побрызгать – и все, как новенькое, а него… жестянщики денег поднимут.
Не, ну я проехал и вышел с претензиями, типа: «доигрался, урод?»
А он мне: «Ты как са мной разгавариваишь?», спрашиваю: «Ты кто такой?»,
Ответ убил напрочь: «Я – человек!». «Обезьяна, говорю, ты, а не человек. Слезай с ветки и учи ПДД. На регистраторе все записано. Давай ментов вызвать».
Он сразу сдулся, назвал меня «брат-претензий нет» и быстренько смылся.
Не поверишь, через день почти аналогичная хрень приключилась. Только уже в своем дворе. Поздний вечер, припарковаться где – хуй, выруливаю на дорожку между детским садом и школой. Метрах в трехстах, на выезде с дорожки, наблюдаю застывшие фары. Ну, ладно, еду и еду. Все машины припаркованы на противоположной стороне, ежели чего, чувак меня должен однозначно пропустить. Бо ПДД. Подъезжаю. Какой-то ссаный йонг. Стоит. Водитель-дед открывает окно, ругается, показывает рукой, мол, сдавай назад. Триста метров, ага. А ему – всего семь-восемь заднего хода до развилки, и мы спокойно разъезжаемся. Но нет. Ладно. Выгружаюсь, подхожу, вежливо обрисовываю ситуацию. А рядом с дедом – бабка. Посылают они меня на хуй. Вызываю гайцев. Стоим, ждем. Дед, уродец, еще и дальний свет влупил, типа, мне в голову. Сорок минут так простояли. Смотрю, сдает назад, выпускает меня.
Это потому, что гайцы показались, аккурат на том самом повороте, откуда я выехал на дорожку. Хорошо. Я развернулся и вслед за чуваком – уж очень была охота поучаствовать в действе.
В общем, со стороны правонарушителей – крик, визг, писк, как на привозе.
Ну, его и накрячили. А пока я потом бумажку насчет своего вызова заполнял, он, дурак, на виду у блюстителей, припарковался на тротуаре.
И свалил вместе со своей громкоговорящей бабкой.
Гайцы в ахуе, мы с ними ржем, но они все зафоткали, обещали покарать по полной программе, и разошлись мы с ними довольные друг другом.
Вот такие лоси здесь каждый день встречаются. Это только крупные, а мелких – как говна за баней.
)))
— Вперёд проедь! – говорю.
— Чё там места мало?
— Да меня просто стащит на тебя. – Говорю. (Там сугробовый навал был).
Его ответ (с бабой в машине сидел): — Если ТЫ не умеешь ездить, почему я должен двигаться?!!!
Я (спокойно): — Как инструктор контраварийной езды, сообщаю ВАМ, что умение ездить, это не руль крутить, а заранее предугадать и предотвратить аварию. И уважать других участников движения. Я вижу, что меня может стащить. ВАМ это надо? Мне нет.
Отъехал. Атобы реально уебались жопами.
Умение управлять автотранспортным средством – это умение заранее предугадать дорожную ситуацию и оперативно избежать ДТП.
А баранку я еще в детстве крутил на аттракционах с элекромобилями со штангой; дык, там наоборот, когда в кого врезаешься – прикольно было.
Но дорога – это не аттракцион, тут головой нужно думать.
А долбоебов всегда хватало и хватает.
Не помню, писал где, или нет, как-то в столице, на замороченной развязке со светофорами отключили электроэнергию. Гайцы взяли жезлы и пошли регулировать движение.
И тут сразу стало ясно: кто права купил, а кто честно отучился, причем последних было меньшинство.
— Это моя Наденька приехала! – возбужденно закричал ВИЛ, вырываясь из сладостных объятий юной Инессы.
— А как же я?! – расстроилась полуобнаженная Арманд.
— Разрешите представиться, Гайка Митрич Чинганчгук! – утешил ее самый главный вождь, которому Ильич Первый даже в подметки не годился.
Федоровна оценила могучую фактуру Гайки и радостно согласилась.
Ленин ввел в общество Надежду Константиновну и представил ее окружающим:
— Это товарищ Крупская, мой боевой друг и товарищ, заодно жена по совместительству.
— Пить будешь? – интеллигентно поинтересовался Уткин у прибывшей гостьи.
— «Port Taylor», если можно. Не моложе урожая 1879 года – кокетливо кивнула Надюха.
Говард с надеждой посмотрел на отыгравшего свое Могилкина.
— Хули тут думать, — мотнул головой Адонаевич, — «Доширак №64», слева за стойкой.
— То, что нужно! – осушив кружку, облизала губы Крупская и благодарственно поцеловала Говарда взасос.
Ленин заревновал и тоже попытался отчмокать Уткина аналогичным способом, но Гагарин выстрелил в него хлопушкой и попал точно по лысине.
Ильич сразу же осознал свою ошибку и отправился искать Печника.
— Эх, пить будем, гулять будем, Новый Год встречать будем! – запела ленинская жена, опорожняя очередную емкость. – А где у вас шест? – неожиданно поинтересовалась она у Могилкина.
— Как и положено, в лодочном ангаре, — ответил тракторист-пингвинолог, — а вам зачем?
— Как это «зачем»? Для стриптиза. Я такие коленца вытворять могу! Пальчики оближете!
Юша посмотрел на блюющего после поцелуя Говарда и его тоже вытошнило.
— Таких шестов у нас не предусмотрено, есть только елочка в виде сгоревшей юкки.
Крупская расстроилась, но виду не подала. Оглядевшись по сторонам, она вспомнила свою лихую молодость, съемки в американской кино-франшизе про «Мстителей», лихо задрала пенсне на затылок и побежала в уголок, где самураи – потомки агрессоров, недобитых русскими танкистами – пели караоке про Выходившую на берег Катюшу.
— У меня для тебя есть подарок, — шепнул Могилкин Уткину и достал из кармана праздничную трехлитровую банку с запечатанным в ней Путеным.
— Где достал?! – удивился Человек-Вселенная.
— Почему сразу «достал», а? Сам сделал. Шестнадцать лет ловил придурка, выслеживал его в тайге, в море, в небе, а недавно загнал в нору и выкурил. А потом поместил в сосуд, накрошил туда пенопласта, приклеил мельницу и закрутил крышку. Потряси.
Говард потряс банку. Пенопласт заметался, будто снег в пургу, мельница закрутилась, а Путен, побившись башкой об стеклянные стенки, противным голосочком запел «Jingle Bells».
— Кормить и выгуливать ненужно – чувак безотходно питается своими собственными соками. Поставишь в туалете – будет работать освежителем: поглощает все, что под руку подвернется.
— Это дело нужно отметить! – категорично заявил Уткин и разбудил Соню Сладенько. – А мне Путена подарили! Настоящего! Вот, сама посмотри! Давай обмоем!
Соня сопротивляться не стала и три пивные кружки смачно стукнулись друг об друга.
— Вот он, мой Печник! – влез в тусовку Ленин, ведя за руку стройную рыжебородую брюнетку. – Девка – огонь! – шепнул он Уткину, — а борода у нее искусственная, досталась от Дмитрия Ивановича Менделеева и Фиделя Кастро. Немного перекрасила для новогоднего маскарада и мне очень понравилась.
— Внимание, внимание! – объявила в микрофон Свинцова, которой поручили контроль за радиорубкой, памятуя ее эфирное прошлое, — в третьем зале «Ларька» проходит чемпионат мира по боулингу, шары Котовского, Шандыбина, Фантомаса и Хрущева соревнуются между собой.
Все желающие могут присоединиться и даже покатать свои личные шарики.
— Хочу Хрущевым! – сказала Соня и вся компания устремилась сбивать кегли.
И только неприкаянный Леонид Ильич кидал в публику конфеты, серпантин, бутылки с водкой и кухонные мясорубки образца 1969 года.
Ему очень нравилось быть на раздаче подарков.
)))
Право первого удара единогласно было предоставлено Марине Пономарёвой. Тщательно подбирая шар, она подолгу взвешивала на ладони каждый снаряд, подбрасывая его и мысленно выстраивая предполагаемую траекторию. Наконец, остановилась на 78-и килограммовом объекте ярко-малинового цвета.
«Надо спасать Дмитрия Владимировича!», — раздался вопль в толпе и на дорожку кегельбана рванула великолепная пятёрка и Липец. Дружно скучковавшись вокруг презерватива-Кравчука, герои затянули «врагу не сдаётся наш гордый Варяг». На секунду было замешкавшись, Марина размахнулась, и шар, поднимая вихрь из 43 893 159 стехов, опубликованных на с.ру, устремился к заветной цели…
«И что теперь будем делать?», — почёсывая нержавеющий бок пивной кеги, спросил Юша, заглядывая в образовавшуюся после броска, дыру проломленной стены. Робкие Маринины оправдания типа «а я что? я ничего… всего лишь катнула шарик» в расчёт не принимались. Мирриады снежинок устремились в помещение.
«Что делать, что делать, — передразнил Юшу ГоУт, — бухать и читать свои новые стихи!»
«А вот у меня как раз свеженькое на этот щёт имееться», — тётьВаля вынула из лифчика тетрадь А3 формата, громко высморкалась и откашлявшись, зачитала:
«Вот и Новый Год пришёл уж!
Пну собаку, а свинью
приглашу с собой аж в Мулен Руж,
там уж я ей самогоночьки своей налью.
Очень вкусный у этих инностранцев ужин
в этом самом Мулен Руже.
Но вот беда — лягушков я не ем,
а читаю фантастику, которой автор Лем.
Так давайте ж прыгать и радоватся жизни,
а кто не с нами, тот сдристни!
Потому что ве…
На этом месте художественно-литературная часть была прервана громким взрывом петарды, Так оригинально ознаменовал своё появление на празднике Фил Киркоров в костюме Стаса Михайлова.
— Эй, ты! – Ткнул её пальцем ноги а-ля Стасмихайлоф. – Встала, и пошла отсюда. Встала. И пошла.
Крупская встала и, дыша аммиаком, с любовью бросилась на грудь Киркорова.
— Ты чё, старуха, ахуела?!!! – Отодрал её от себя филип. – Иди, смени свою кофточку.
Наденька обиделась, ибо была наряжена в известный зелёный абажур.
— Кто пустил на праздник пидарасов?!!! – Ворвалась в боулинг охрана, во главе с эгрегором Самаэлем из ЧОПа «ЧОП», принадлежащего подруге ГУта ПБОЮЛу Чиполинцеву Олимпану Павсикакиевичу в пятом поколении. (Имена реальные).
В пятом, потому-что все пять поколений так называли всех детей, независимо от пола. Прискорбно, но факт.
И пока происходило сожжение неучтённых гостей, другие гости катались на надувном Колесе Обозрения, надутом ГУтом из насоса.
— Кста, — сказал Уткин Могилкину. – У меня для тебя тоже подарок. Только скромнее, как я сам.
Он достал 200-грамовую баночку из под горчицы, где внутри скакал начальник правительства Медведев (Петрович).
— Фуу, — брезгливо отшатнулся Юша. – Он чё там, обосрался весь?
— Расстраиваешь. – Протянул подарок Говард. – Просто я баночку не помыл. Нахуй надо, подумал. Ты его всё равно к черепахе в коробку из-под обуви пристроишь. Они там обе спать будут.
Буйство духов, пойство бухов, дуйство пыхов* продолжалось.
*© ВВВ (RIP)