Санитарный день в ларьке «У Парнаса». 22 апреля 2020 г.

Если кто ничего не знает про ларек у Парнаса, то и не надо. Ларьков там много, но он один. Над бездной в Стикс. Там воют в ночи ветра, вьюги, сирены, оборотни, сигнализации и упавшие в пропасть поэты. Над ним нет звёзд в небе, все у подножия. Не пролетают кометы с комарами, только к пику. А к пиву подают изрезанные кольцами тушки репчатого лука в кляре. Двери не закрываются, но и не запираются. Нарисованные окна распахиваются изнутри. Попасть вовнутрь может каждый, но больше выпасть в WC. Или идти своим путём к вершине рядом стоящей горы.
В ларьке никогда не прекращается праздник. Намедни, скинхеды праздновали ДР гитлера, пошли поссать, упали в Стикс. Река всхлипнула, но такова её судьба. На следующий день куражились пушкинисты. Если бы поклонники Пушкинда-Оглы, мирные, весёлые люди, понятно. Нет. Справляли ДР Арины Родионовны, няни того самого Пушкина. Ну, этого: «Я вас любил, любовь еще, быть может». У Говарда ещё фотка его висит в кабинете. Без автографа, правда:



Присутствовавшие кака бычно подрались. Некоторые упали в пропасть, некоторые ушли покорять Парнас.

Задолго до дня рождения Ленина, ГУт заказал за $25 000 дизайн предстоящего праздника. И не проиграл. Ещё и поимел с дизайнеров, выставив супротив свой «давно протухший» проект с красноармейцами на входе и красными флагами. Но всё это было, было и было. А тут ещё коронавирус. Он закупил, на вырученные в судах против дизайнеров бабки, аппараты ИВЛ и марлевые повязки с перчатками для персонала. На входе, как в аэропортах, поставил терморамку. Нее, в аэропортах их ещё нет, а в ларьке единственный экз. А в знак солидарности с нещасными россиянцами, для которых от пандемии у властей только штрафы, аресты, повышение цен на всё и обнуление, оставил голыми стены и отключил иллюминацию. Таким скромным выглядел интерьер к 150-летию ВМП.

Наконец пробило 22 апреля. Говард Уткин спал, а дата надвигалась, близясь к утру. Которое наступило. А Говард спал. Солнце на Парнасе не вставало. Паэты шли чередой, не возбуждая.
Первым в темноте появился Вельзевул, повелитель мух, в образе Юши Могилкина.
Наоборот. Первой заебала муха. ГУт проснулся. Но глаз не открыл. Отмахнулся. Так и лежал до обеда, пока в нос не попал вкус свежесваренного кофе. Но, лежал, до тех пор, пока не привезли пиво. Собравшись, вышел из подсобки в зал.
На сцене никто не играл. Свет проникал через открытую настежь дверь. За столом сидели Ю.Могилкин, В.Шандыбин, Г.Митич, ЛИБ и Г.Зюганов. Все в повязках на литцах. Последние играли в нарды, но, Зюганов, привстав, поприветствовал хозяина:
— Мы сегодня пришли поклониться светлой памяти Владимира Ильича Ленина, — сказал лидер КПРФ. — Это один из самых выдающихся гениев в истории человечества. Прежде всего, он гениальный мыслитель, который предложил не только нашей стране, но и всей планете политику построения нового мира, где будет править труд, а не капитал.
— Кланяйтесь. – Говард выдул принесенную ему кружку пива, рыгнул и закурил, уставившись в пустоту.
— Хэ-э, Оварслейдович, — впрягся дорогой ЛИБ: — Надо людям пазника нзовать. Енин, йопта, сёжэ юбилей.
— Понял тебя. Чё думаешь? – Посмотрел хозяин ларька на другого вождя.
Чинганчук, Оцеола, Винету – в одном лице – курил за всех одну огромную трубку мира.
— ДА.
— Что, да?
— Всегда.
Улыбнувшись, Говард повёл руками:
— Празднуйте.
— Разрешите пожмать Вашу руку, и … – обошёл Шандыбин стол, — …содействовать доведению дела до завершающего конца.
— Какого конца?
— Сейчас я расскажу вам про Иисуса Христа — первого коммуниста …

Растопырив брови, бывший слесарь-депутат улетел от мощного пинка вслед за пеликанами на север.

***
— Зря он так с ним, — двинул фишки ЛИБ.
— Погорячился, согласен. – Кинул кубики Зюганов. — МАРС, дорогой Ильич.
Говард Уткин, помыв руки и ботинок, вернулся за стол. Брежнев пел:
«Тама стаось небо иистое какнег,
Тёпое каконце, яакое как свет
Лилии, дичёнки, пеевая юбовь
Жалка, шо на Маасе нету гаадов». — Больше не помню.

— Я со звёздами сдружился дальними! – Закончил ГУт:
Не волнуйся обо мне и не грусти.
Покидая нашу Землю, обещали мы,
Что на Марсе будут яблони цвести!!!

Все захлопали.
— От меня-то, что надо к юбилейному веселью? – Сел на место хозяин. – Ленин сказал, что не приедет. Коронавирус. Часовые не пускают.
— Там нет часовых. – Буркнул Зю.
— Не знаю. За что купил, за то продал. Кутью могу сварганить. Блинов напечь. Рыбу в кляре. Или вам просто бухла для дезинфекции организма? Без проблем. Лёша!!! – Крикнул Говард.
В это время, в открытую дверь ларька, вошли два карапуза. И оба в коронах. Один, с серой крысиной мордочкой, постоянно бубнил: — Времени на раскачку нет. Времени на раскачку нет.
Второй, с огромной головой, на которой корона смотрелась, как крышечка от кока-колы на трёхлитровой банке, уставившись в телефон, подсерал: — Хватит раскачивать лодку!!!
Подталкивая друг друга в жопы, они с трудом забрались на стул, а оттуда на стол. Гидроцефал надул походную трибуну, и крысёнок понёс с неё полнейшую ахинею про каких-то печенегов и половцев. Принесший алкоголь официант Лёха, ненавязчиво смахнул карапузов на пол, смел их веником в совок, и высыпал в стоящий у выхода ведропед.*
— Хватит раскачивать лодку, агенты госдепа!!! – Истерили пришельцы. Но крышка захлопнулась, и изнутри доносилось только «Бу-бу-бу!!! Бу-бу-бу!!»
— Коронавирусы. – Пожал плечами Лёха. – Надо дверь прикрыть.
— Дезинфицируйтесь. – Налил себе в полнейшей темноте коньяка Уткин.
— Я, виски. – Забулькал Юша.
— ПЫХ!!! – Выдохнул индеец.
— Чё, так и будем сидеть в темноте? – Встал Геннадий Андреич, и, опрокидывая столы и стулья, двинулся к противоположной стене с нарисованными окнами: — Этот ещё накурил … Бля!!!
Походу сам упал. Брежнев загасил под столом беломорину.
Наконец, кряхтя и чертыхаясь, Зюганов нащупал окно и распахнул. Яркий солнечный свет хлынул в ларёк. Разная нечисть бросилась по углам, лишь огромная несуразная фигура застыла на сцене. А в окно впало тело неизвестного товарища в плаще и шляпе, да так и застыло, распластавшись.



— К-кто, это? – Стал заикаться главкоммунист.
— Это – Вий. – Нисколько не удивился ГУт. – Заходит по соседству на значимые для него даты.
Генадий Андреич поднял голову и отшатнулся, уронив соседний столик, снова упал.
«Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!» — доносилось с ведропеда.
— А эт-то к-кто? – Показывал он на сцену, приподнявшись.
— Тебе же сказали: Вий, – подошёл Юша Могилкин и помог старику встать.
— А это? – Ткнул Зю под подоконник.
— Оба-на. – Повернулся к столу Адонаич. – Тут мужик какой-то лежит.
— В очках? – Спросил Говард.
— Не понятно. Он – ничком. В плаще и шляпе. Подожди, тут у него, как у хоккеистов, на спине написано. Играть. Фингал. Блуждающий синяк, что ли? – В недоумении посмотрел на ГУта Юм. – Так перевести можно.
— Что значит перевести? Там, что, не по-русски написано?
— На английском. PLAY SHNIER.
ГУт от хохота даже поперхнулся индейским дымом мира. Затянулся как раз.
— Переводчик, бля, … кх-кх-кхаааа … Блуждающий синяк!!)))) …ааааа-кха-кха … Плейшнер это, йоптыть!!! … кх-кх-кхааа …!!!
«Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!» — скакал у входа ведропед.
— Который профессор? – Удивился Могилкин. – Из «17-ти мгновений Штирлица»?
— Он. – Прокашлялся Уткин.
— Но … он же выпадать из окна должен.
— Там – выпадает. Здесь – впадает. Временной континуум ещё не отменили. Он впал, Геннадий Андреевич?
— Впал. – Ничего не понимал Зюганов. – Я только открыл окно, он сразу и впал. И затаился.
— Он не затаился, — глотнул пива Говард. – Он мёртв.
— Как мёртв?!!!
— И что с ним делать? – Тоже не понял Могилкин.
— Ничё. Щас придут фашисты и заберут тело.
Действительно, дверь открылась, зашли фашисты в антивирусных повязках, и унесли тело мертвого профессора Плейшнера с собой.
— Ну, дела, — пил валокордин Зюганов, промакивая лоб салфетками.
— Так мы будем меню обсуждать? – Как Ленин прищурился с мирного дыма Уткина.
— Дайте отдышаться.
— А чё он у тебя раньше никогда не впадал? – Спросил на ухо друга ЮМ.
— Новое окно нарисовали недавно, ты на рыбалке был.
«Бу-бу-бу! Бу-бу-бу!» — не унывал ведропед.
— Бля, они меня заебали!
Говард Уткин встал, сходил в подсобку, вернулся с огромной петардой, поджёг, нажал на педаль ведропеда, бросил внутрь, и вернулся за стол.
«Бу-бу-бу. Бу-бу-бу. БАХ!!! БАХ!!! БАХ!!!»
Ведропед раздуло, откинуло крышку, в ларёк ворвался поток пороховых газов и конфетти. Крышка захлопнулась, ведропед сдулся.
— Надо бы проветрить. – Открыл дверь вездесущий официант Лёха. Смёл всё конфетти, и пошел поссать к обрыву, куда вытряхнул мусор.
— Страшно тут у вас, — вызвал штабную машину Зюганов. – Поеду в штаб праздновать.
— Ну, и пошёл нахуй! – вынул трубку изо рта индеец.



«Санитарный день». Повесил Лёха на дверях табличку.

)))))) 22.04.2020
______
*ведро педальное.