Залёт в Лопатино. часть II. заключительная.
Постелила мне тётя Валя как бычно на сеновале, чего я терпеть не мог. Во-первых, она мне там стелила в любое время года, не думая о крыше над. Во-вторых, я не всегда был пьяным. В тот вечер, свалил к юнитам, и всю ночь пробухал отмечал моё прибытие.
Утром меня потеряли, но потом нашли. Я сам пришёл. С бандуристом. Он, оказывается, никуда воевать не ходил, а жил у … по новым российским законам, не имею права раскрывать имени медведя.
Тётя Валя бутыль с рассолом никуда не убирала, бандурист всё выдул и ушёл в ещё тёплую баню.
А тётя Валя рассказывала и рассказывала:
— После закрытия школы, твою библиотеку растащили сразу на всякие нужные нужды в нужниках, извини за тавтологию, другие – на растопку. Да и хрен бы с ним, …
— Подожди, СС, не тарахти, — сморщился я, нервно дёргая ладонью. – Ближе к телу.
— Собирайся, пошли, пройдёмся. Сам всё увидишь.
У меня в голове прозвучало бас-соло группы «Molotov».
— Может я на сеновал?
— Нет. Вставай, пошли.
Выудив из бутыля пару солёных огурцов, я кинул их под язык, и, рассасывая, двинулся за тётушкой. Через пару домов был сразу ошарашен. На крыльце своей развалины сидела Ксюха, дочь погибшего первого лётчика Лопатино Букина и мотовильщицы Букиной. К слову, первый лётчик был и первым конструктором своего самолета. За что и пострадал. Но это к делу не относиться. Ксюха сидела в черном трико и черной майке, в очках из рентгеновского снимка, с парашютом за спиной и в горнолыжных ботинках. Над её халупой висела гордая вывеска: «Магазин Модной Одежды», в обрамлении известных лейблов.
— Не проходите мимо! — Прозвучал её маркетинговый ход.
— Привет, Ксю! – Помахал я рукой.
— Не обращай внимания, — потащила меня дальше тётя Валя. – У девчонки совсем кукушка из головы иммигрировала, плетёт из крапивы рубища и половики, выдаёт за импортное.
— Арт-дивижн, — пожал я плечами. (Art-Division). – Может, кому и зайдёт. В Москве вон, в самом центре, кучу говна навалили, и все ходят, восхищаются.
— Как навалили?
— Откуда я знаю? По всему миру её возят …
— Кучу?
— Кучу. Шедевр, йоптыть! – Рассосал я, наконец, огурцы, и мозг начал вяло, но функционировать.
— А у нас тут морячок Глюкман глюкнул. Помнишь такого?
— Конечно. А что случилось?
— Вот такие же, как в Москве, кучи стал наваливать. Мы его за околицу уже вывезли в поле, от овса отказались, сортиров ему понарыли и будок понаставили. Как пойдёт посрать, — один битком. А там ямы экскаватором рыли. Пропал морячок. Будки снесли, поле заровняли, турнепсом засеяли; я тебе на нём брагу завела.
— Спасибо, тётя, я больше не пью брагу. Ой, а это ЧТО?!!! – Схватил её за руку, чтоб не потерять сознание. Похоже, я тогда, вообще, пить бросил.
Из-за угла, позвякивая, выехал трамвай.
— Трамвай. – Буднично произнесла тётушка. – Он у нас уже несколько лет безостановочно ходит. Какой-то беглый каторжник Беглов, прости меня господи, забрёл сюда с рельсами и составом. Пустили вот. Не пропадать же добру.
Моему изумлению не было предела, как искусственно развиваются деревни в России 21 века.
— У вас же нет электричества.
— Зато у нас есть кузнец, который смастерил трамваю резиновую тягу.
— ???
— Он собрал со всей деревни все резинки от трусов, штанов, косичек девочек, детских шапок и рукавичек, и создал резино-тяговый двигатель. Раз в месяц заводит механизм, и трамвай гоняет по кругу без остановок.
Мой мозг, похоже, ещё не до конца пришел в сознание или осознание происходящего.
— Нахуя? – Просто воспроизвела моё замешательство тётя Валя. – А нигде нет, а у нас есть. И пусть все верёвками подпоясываются, и дети варежки теряют, всё это можно купить в Магазине модной одежды Ксюхи.
— Мне надо купить пива, — увидел я гипермаркет, — чтоб привести свои мысли в порядок.
— Мука, печенье и шоколад. – Озвучила весь ассортимент продавщица. – Есть ещё газвода в полторашках, но три года просрочки. Может мотоблок или холодильник купите?
Выйдя наружу, мухи с меня залетели обратно, пока дверь на доводчике не захлопнулась, я закурил. Мгновенно организовался несанкционированный митинг местного мужичья с единственным требованием: «Дай закурить».
— У вас здесь есть власть? – С трудом ворочая разбухшим языком, озвучил тёте эту звонкую фразу.
Перебираясь через лужи, грязь и рельсы, мы вышли к Сельсовету.
Меня особо впечатлил фасад с портретами путена, ленина и карламаркса. На автомобили председателя и его заместителя, особого внимания не обратил. Статусно для отдельного поселения, да, но на фоне трамвая – ничто.
Ни того, ни другого на месте не оказалось. А был ли мальчик?
— Никогда не видела. – Подтвердила тётя Валя. – По рассказам Баюна, (умерший давно баянист. – авт), нам раскидали листовки от Единой России за кого голосовать, мы проголосовали за порядок и зарплату в несколько тыщ евро, и всё. Никто не приехал, евров не привёз, единственный коновал-студент ушёл по первому снегу. И, вот так вот.
— А это что за …? – Ткнул я пальцем через несколько домов.
— Чикага? – Осторожно повела меня вдоль штакетника тётя. – Тихо! Это дом физкультурника. После закрытия школы он организовал здесь таможню и рэкет. Обирает всех выживших. Кулаками называет и наказывает. У тебя он на таможне что отобрал?
— Резинку жевательную. И? – А что у меня можно было отобрать? Я никакой контрабанды не вёз.
— Вот. – Шептала тётушка. – Жувачку для себя, а резинку – для трамвая. Они с Бегловым в паях.
Я опустил руку в ближайший колодец, и приложил ко лбу. И так несколько раз, хотя глубина колодца была около 12 метров.
— Что, плохо? – Внезапно посочувствовала СС.
— Я есть хочу.
Есть не хотелось, но надо было как-то выруливать с этой темы для читателей. Мы запрыгнули в проходящий трамвай и проехали на нём несколько остановок. Где надо спрыгнули.
— Он нигде не останавливается, — пояснила тётушка. – Так и ездим. А вон и столовая. Вижу отсюда, — рагу нас ждёт. Из экскаватора вертел соорудили, что ямы выгребные рыл морячку.
Меня чуть не вырвало от кухни, но тут пошёл дождь, и пришлось спрятаться в столовой.
Я присел с краю, не мешая сельчанам поглощать, рыгая, пищу. Тётя Валя съела тарелку горячего гаспачо с мясом, облизала ложку, и сунула в лифчик.
— Пошли, дождь закончился.
Мы выбрались наружу. Воздух был насыщен свежестью и азотом с полей. Красивой дугой над лесом светилась гей-радуга.
— А геи есть у вас в деревне? – Почему-то спросил я, любуясь на радугу-дугу.
— Геев нет, но есть один пидарас, — повела меня дальше СС. – Физкультурник. Я тебе о нём говорила.
— Молодёжь-то чем занята? – Обратил я внимание на сидящих в стороне на корточках пацанов и девчонок, лузгающих семечки.
— Да ничем. Открыли себе в клубе дискотеку, заказали на Авито двух чучмеков, ну, которые тебя встречали с Мойшичем, и зажигают по вечерам. Отдыхают, типо. Когда устать успели? Один — Фарабунда, другого, ваще, не выговоришь. Чук и Геком их зовут в Лопатино. Вон оно ристалище ихо.
Как мог я успокаивал тётушку. По голове, там, гладил. Слова говорил не заготовленные. Успокоилась она, в конце концов:
— Не пропала твоя библиотека, Говард, даром. Народ потянулся к цивилизации. Что случилось бы с деревней, если б не закрыли школу, и люди бы не прочитали столько полезной информации о мире, мне даже сложно представить.
— Да, книга – великая сила. – Поддержал я тётю, но в тот же вечер надул воздушный шар и улетел в свою сраную урбанизацию, к унитазу и асфальту.
Мне там уютней.
))))))
22.8.21
Утром меня потеряли, но потом нашли. Я сам пришёл. С бандуристом. Он, оказывается, никуда воевать не ходил, а жил у … по новым российским законам, не имею права раскрывать имени медведя.
Тётя Валя бутыль с рассолом никуда не убирала, бандурист всё выдул и ушёл в ещё тёплую баню.
А тётя Валя рассказывала и рассказывала:
— После закрытия школы, твою библиотеку растащили сразу на всякие нужные нужды в нужниках, извини за тавтологию, другие – на растопку. Да и хрен бы с ним, …
— Подожди, СС, не тарахти, — сморщился я, нервно дёргая ладонью. – Ближе к телу.
— Собирайся, пошли, пройдёмся. Сам всё увидишь.
У меня в голове прозвучало бас-соло группы «Molotov».
— Может я на сеновал?
— Нет. Вставай, пошли.
Выудив из бутыля пару солёных огурцов, я кинул их под язык, и, рассасывая, двинулся за тётушкой. Через пару домов был сразу ошарашен. На крыльце своей развалины сидела Ксюха, дочь погибшего первого лётчика Лопатино Букина и мотовильщицы Букиной. К слову, первый лётчик был и первым конструктором своего самолета. За что и пострадал. Но это к делу не относиться. Ксюха сидела в черном трико и черной майке, в очках из рентгеновского снимка, с парашютом за спиной и в горнолыжных ботинках. Над её халупой висела гордая вывеска: «Магазин Модной Одежды», в обрамлении известных лейблов.
— Не проходите мимо! — Прозвучал её маркетинговый ход.
— Привет, Ксю! – Помахал я рукой.
— Не обращай внимания, — потащила меня дальше тётя Валя. – У девчонки совсем кукушка из головы иммигрировала, плетёт из крапивы рубища и половики, выдаёт за импортное.
— Арт-дивижн, — пожал я плечами. (Art-Division). – Может, кому и зайдёт. В Москве вон, в самом центре, кучу говна навалили, и все ходят, восхищаются.
— Как навалили?
— Откуда я знаю? По всему миру её возят …
— Кучу?
— Кучу. Шедевр, йоптыть! – Рассосал я, наконец, огурцы, и мозг начал вяло, но функционировать.
— А у нас тут морячок Глюкман глюкнул. Помнишь такого?
— Конечно. А что случилось?
— Вот такие же, как в Москве, кучи стал наваливать. Мы его за околицу уже вывезли в поле, от овса отказались, сортиров ему понарыли и будок понаставили. Как пойдёт посрать, — один битком. А там ямы экскаватором рыли. Пропал морячок. Будки снесли, поле заровняли, турнепсом засеяли; я тебе на нём брагу завела.
— Спасибо, тётя, я больше не пью брагу. Ой, а это ЧТО?!!! – Схватил её за руку, чтоб не потерять сознание. Похоже, я тогда, вообще, пить бросил.
Из-за угла, позвякивая, выехал трамвай.
— Трамвай. – Буднично произнесла тётушка. – Он у нас уже несколько лет безостановочно ходит. Какой-то беглый каторжник Беглов, прости меня господи, забрёл сюда с рельсами и составом. Пустили вот. Не пропадать же добру.
Моему изумлению не было предела, как искусственно развиваются деревни в России 21 века.
— У вас же нет электричества.
— Зато у нас есть кузнец, который смастерил трамваю резиновую тягу.
— ???
— Он собрал со всей деревни все резинки от трусов, штанов, косичек девочек, детских шапок и рукавичек, и создал резино-тяговый двигатель. Раз в месяц заводит механизм, и трамвай гоняет по кругу без остановок.
Мой мозг, похоже, ещё не до конца пришел в сознание или осознание происходящего.
— Нахуя? – Просто воспроизвела моё замешательство тётя Валя. – А нигде нет, а у нас есть. И пусть все верёвками подпоясываются, и дети варежки теряют, всё это можно купить в Магазине модной одежды Ксюхи.
— Мне надо купить пива, — увидел я гипермаркет, — чтоб привести свои мысли в порядок.
— Мука, печенье и шоколад. – Озвучила весь ассортимент продавщица. – Есть ещё газвода в полторашках, но три года просрочки. Может мотоблок или холодильник купите?
Выйдя наружу, мухи с меня залетели обратно, пока дверь на доводчике не захлопнулась, я закурил. Мгновенно организовался несанкционированный митинг местного мужичья с единственным требованием: «Дай закурить».
— У вас здесь есть власть? – С трудом ворочая разбухшим языком, озвучил тёте эту звонкую фразу.
Перебираясь через лужи, грязь и рельсы, мы вышли к Сельсовету.
Меня особо впечатлил фасад с портретами путена, ленина и карламаркса. На автомобили председателя и его заместителя, особого внимания не обратил. Статусно для отдельного поселения, да, но на фоне трамвая – ничто.
Ни того, ни другого на месте не оказалось. А был ли мальчик?
— Никогда не видела. – Подтвердила тётя Валя. – По рассказам Баюна, (умерший давно баянист. – авт), нам раскидали листовки от Единой России за кого голосовать, мы проголосовали за порядок и зарплату в несколько тыщ евро, и всё. Никто не приехал, евров не привёз, единственный коновал-студент ушёл по первому снегу. И, вот так вот.
— А это что за …? – Ткнул я пальцем через несколько домов.
— Чикага? – Осторожно повела меня вдоль штакетника тётя. – Тихо! Это дом физкультурника. После закрытия школы он организовал здесь таможню и рэкет. Обирает всех выживших. Кулаками называет и наказывает. У тебя он на таможне что отобрал?
— Резинку жевательную. И? – А что у меня можно было отобрать? Я никакой контрабанды не вёз.
— Вот. – Шептала тётушка. – Жувачку для себя, а резинку – для трамвая. Они с Бегловым в паях.
Я опустил руку в ближайший колодец, и приложил ко лбу. И так несколько раз, хотя глубина колодца была около 12 метров.
— Что, плохо? – Внезапно посочувствовала СС.
— Я есть хочу.
Есть не хотелось, но надо было как-то выруливать с этой темы для читателей. Мы запрыгнули в проходящий трамвай и проехали на нём несколько остановок. Где надо спрыгнули.
— Он нигде не останавливается, — пояснила тётушка. – Так и ездим. А вон и столовая. Вижу отсюда, — рагу нас ждёт. Из экскаватора вертел соорудили, что ямы выгребные рыл морячку.
Меня чуть не вырвало от кухни, но тут пошёл дождь, и пришлось спрятаться в столовой.
Я присел с краю, не мешая сельчанам поглощать, рыгая, пищу. Тётя Валя съела тарелку горячего гаспачо с мясом, облизала ложку, и сунула в лифчик.
— Пошли, дождь закончился.
Мы выбрались наружу. Воздух был насыщен свежестью и азотом с полей. Красивой дугой над лесом светилась гей-радуга.
— А геи есть у вас в деревне? – Почему-то спросил я, любуясь на радугу-дугу.
— Геев нет, но есть один пидарас, — повела меня дальше СС. – Физкультурник. Я тебе о нём говорила.
— Молодёжь-то чем занята? – Обратил я внимание на сидящих в стороне на корточках пацанов и девчонок, лузгающих семечки.
— Да ничем. Открыли себе в клубе дискотеку, заказали на Авито двух чучмеков, ну, которые тебя встречали с Мойшичем, и зажигают по вечерам. Отдыхают, типо. Когда устать успели? Один — Фарабунда, другого, ваще, не выговоришь. Чук и Геком их зовут в Лопатино. Вон оно ристалище ихо.
Как мог я успокаивал тётушку. По голове, там, гладил. Слова говорил не заготовленные. Успокоилась она, в конце концов:
— Не пропала твоя библиотека, Говард, даром. Народ потянулся к цивилизации. Что случилось бы с деревней, если б не закрыли школу, и люди бы не прочитали столько полезной информации о мире, мне даже сложно представить.
— Да, книга – великая сила. – Поддержал я тётю, но в тот же вечер надул воздушный шар и улетел в свою сраную урбанизацию, к унитазу и асфальту.
Мне там уютней.
))))))
22.8.21
4 комментария
Вспомнил интересный факт из своей биографии: был я по казенной надобности в некоем провинциальном городке, и меня там поразило наличие однопутной трамвайной дороги, по которой туда-сюда ездил (разумеется) всего один состав по расписанию, как электричка, а вагоновожатые считались людьми общеизвестными и зело уважаемыми.
)))
))))
На следущий день в Клуб набилось уйьма народу. Даже Петровна пришла, которой минул 103-ретий годок. Внук прикатил деда Воняя на его коляске, которую он зделал из профилей для пластиковых окошек, которые напиздил в мастерской. Он сидел и махал клюкой над своей головой и орал что справедливое возмездие настигнит любого гада. На палке держал плакат производства Кук-Ры-Никсов, где был изображон колхозник который тыкал своими вилами в мерского буржуя. От возбужденья Воняй даже иногда вскакивал.
Ровно в 15 нуль нуль вышел к трибуне наш Глава товарищь Индигов-Мотылькявичус и постучал по стакану требуя тишыны. Зря он стучал гаечьным ключём, потому что осколки посыпались на первый ряд. А там была я. Весь парик, который я одеваю только по торжэственным случаям засрал сволоч стекляшками от разбитого стакана. Пришлось мне попросить Гришку Липицкого выковырять их. Веть он сидел акурат с зади меня.
Он так нежно копался у меня в башке, что я от удовольствия даже задремала, а разбудил громкий крик Главы: «Видите, товарищи, мы тут разбираем персональное дело гражданки Сидоровой, а ей блох вылавливают из волос. Какая мерзосьть в 21-ервом веке!»
Я от стыда покраснела и аж вспотела от возмущенья. Стала оправдыватся и полезла на сцэну.
Из зала стали кричать, что б я обьяснила, что это за фрукт по моему приглашэнию посетил нашу родную деревню и возвёл поклёп? Я стала описывать разницу между Уткиным и фруктом на примере банана, но меня освистали и я перешла к главному вопросу:
-«Товарищи, братья и сёстры, ихи родственики и даже леди!
Признаю, что Уткин маленько при украсил и это его уронило в моих глазах. Но давайьте простим его журналиское враньё. Он не со зла. Они эти чортовы московские писаки все там с приветом»…
Дед Воняй хоть и забыл дома свой слуховой апарат, но разобрал слово «с приветом». Он тут же полез в свою сумку с Дэмисом Русисом и покопавшись в ней вытащил плакат, на котором было написано «Привет нашим кубинским братьям и ихому лидиру тов. Федэлю Кастро!»
Я дождалась, пока Воняю донесут в ухо посредством громкого крика, что он мудак, а потом продолжила:
-«Товарищи. Конечьно, не сознательный Уткин выхватил только отдельные недостатки, которые ещё пока имеют место быть. Намеренно он это зделал? Не думаю!
А веть у нас в Лопатино есть, чем утереть нос ихней Америке и даже Пензе. На пример, взять того же Гришку Липицкого. В прошлом годе он решыл утереть нос некому Паганини. Видите ли, этот итальяшка смог играть на одной струне на своей скрипке после того, как враги ему выдрали остальные 6-есть.
Гришка, после того, как его отмудохали бабы и раздолбали его гармошку нахрен, когда он за ними глядел в щолку в бане, умудрился сыграть на одной кнопке своего бояна рапсодию „Брамсиана“ в 3 частях.
А что ж этот Уткин не полюбопытствовал нашими Лопатинскими передовиками на доске Почота?
Одна Ленка Утятникова что стоит! Съела на спор 9-евять пачек соды и запила их одним стаканом воды. Спор выиграла, потому что Ленкину отрыжку услышали аж даже в Нижнем Ломове.
Но до никаких этих достижений Уткину не было дела. Простите меня за этого московского хлыщя!»
Бабы заревели от жалости к мне. Мужики закурили, стараясь не выдать чувств. Дед Воняй, увидев, что все во круг при уныли, развернул над головой плакат «Эй, доярочка, не плачь. Посмотри с участием ЦСКА матч!»
А тебе, Говардушка, я скажу вот чего. Ты там в своём Кремле делай что хочеш, а в наш устав со своим монастырём больше не суйься! Вот такое моё тебе слово из глубинки!
Пока разводил там руками от безысходности и чтоб не утонуть, ровно в полночь, или в полдень, скорее всего в полночь,
на пороге ванны появилась моя любимая тётечька Валечька Сидорова из Лопатино с листом жести в руках:
— Чё, сцукобля, фильмоскопов насмотрелся?!!! — Крикнула она в свернутый в трубочку лист, чтоб ЕЁ в голосе прозвучало как можно больше, я имею в виду – жести.
— Привет! – Махнул я одной и другой рукой, гребя к бортику ванной. – Что случилось?
Но тётя Валя меня не слышала, да и не слушала. Прибывший с ней глухой лопатинский электрик, не помню фамилии, уже прикручивал к стене розетку.
— Быстрей!!! Быстрей!!! – Орала она ему в раструб прямо в ухо.
— Ов-во, — наконец распрямился тот, а я уже подплывал довольный встрече с тётушкой.
Но та, достав из проеденного молью ридикюля – фильмоскоп,
воткнула в розетку и бросила в воду:
— Здохни, гнида. – Надменно удалилась вместе с глухим электриком.
Выбравшись из ванны, я обтерся газетами «Комсомольская правда», (регулярно присылаемой мне Паникой М. для читки им подчеркнутого шариковой ручкой), достал фильмоскоп из ванной, а подумал: «Вопреки заветам Ильича, отсутствие электричества, иногда способствует выживанию некоторых биологических сегментов». )))
Вылежав перед шалашом несколько чсаов, чтоб окончательно высохли лобковые и подмышечные волосы, вернулся в шалаш, перелопатил лопатинские фо, (изв за тавт), снятые мной на Polaroid, и не понял, чем так озадачились воняи и гундяи, обозвав тётушку — сукой? Село развивается, процветает. Люди сыты и обуты. Как и во всей стране. Сельпы – одеждой брендовой завалены. Трамвай гоняет, вон. (Я с травы так не гоняю).
Вопщем, решил нанести визит справедливости к Дуське, чтоб занять денег на воздушный шар ОСОАВИАХима, или в местный сельсовет, для отправки меня через космос в Лопатино, открыть людям правду их процветания.
Одел самое лучшее и единственное, что хранилось в шалаше.
Основа, разумеется – рубаха, кепка, галстук и кавалерийские штаны, а-ля Bay City Rollers (справа).
В которых я гонял вместе с одноклассником Гайдаром Аркадием в Гражданскую.
У соседа выклянчил за ящик стеклотары лапсердак «Коммуникатион Фасхион» (Communication Fashion), и так пошел. Дуська чуть в осадок не выпала. Быстро накрасила губы и предложила мне семечек и замуж.
От семечек я не отказался. Жрать хотелось очень. Но билет на дирижабль, тварь, не продала. Она там, в ларьке, ваще всем торговала. Пришлось брести в сельсовет, для отправки в космос дальний. Но и там облом случился. Председатель улетел на рыбалку, и ещё не вернулся. А на второй ракете таксовал его водитель Степанычь. (так, с «мягким знаком» в паспорте написано было).
Вышел я из сельсовета на свежий воздух, доел семечки, продал лапсердак проезжавшим мимо цыганам, набрал у Дуськи самогона трёхлитрового на бруньках, и пошел к соседу, пропивать его пиджак.
Откуда и пишу ща, в полном сознании ещё. Мы только по стакану накатили и по груздю соленому съели.
Потом караоке и пабабам кака бычно.
)))))