Порфирность
Яков Есепкин
«Стихотворения из гранатовой шкатулки»
Порфирность
Третий фрагмент
Дует северный ветер, о цветь
Юровую сильфиды биются,
Кто еще о звездах днесь, ответь,
Лишь по ним и мученья даются.
Нам ли, нам ли со южных ночей
Доносили аромы зефирность,
Негой веяли, се, палачей
Ныне виждим однех и порфирность.
Но скудельные чаши цикут,
Выльют небы оцвет бальзаминов,
И архангелы нас провлекут
Мимо вечных тлеенных жасминов.
Седьмой фрагмент
Воск свечельный звездами претлим,
Аще ныне темно от лампадок,
Был наш сад горним цветом палим,
Стал разорен, разорен и падок.
Сей во мгле и горел виноград,
Крыша мира темнее Отчизны,
Всенебесный лазоревый град
Уготовил балы нам и тризны.
И вольно же обручникам тьмы
Яд алкать и тиранить цевницы,
Где каймами убойной сурьмы
Сводят нас по раменам цветницы.
Девятнадцатый фрагмент
Огони пировых угасят,
Нощный сад оведет червотечность,
Се, нещадно миазмы висят –
И нещадна вишневая млечность.
Этот мрамор воздышит одной
Тленной желтию, сонник Эреба
Полн химерами, их по одной
В снах язминовых чествует Геба.
Иль еще ангелки принесут
Весть благую и вретище наше
С юровыми звездами спасут,
На мрамор цветь со кровью лияше.
Тридцатый фрагмент
Это мая порфировый мел,
Се надрайской лепнины величье,
Где и Феб сладкозвучный немел,
Где сильфиды меняли обличье.
Соглядайте еще ангелки
Ювенильных ваяний цетрары,
Огневые таят бродники
Юной Цинтии нежные чары.
Ах, восторг сей камены вспеют,
Днесь их рамена в цвете немеют,
И бессмертие небы лиют,
И убить премолчащих не смеют.
Тридцать четвертый фрагмент
Время истинно речь иль молчать,
Не затворы, так ветхие сени
Будут нас о звездах привечать,
Мы найдем их ночные ступени.
Благодарствие цвети юров,
Нет оврага с черемухой краше,
Убежим со исчадных пиров,
Млечность, млечность на хлебы лияше.
И начнут фарисеи тиснить
Вишни мглой, по еминам и соли
Весть канвы, и тлеющую нить
Мы тогда воплетем в сон юдоли.
Принты
Седьмой фрагмент
Очеса барвой снов прелием,
Хоть сейчас о звездах апронахи
Будут знаком, пылай, Вифлеем,
Виждь – поят фарисеев монахи.
Виждь обводки червовых стольниц,
Не над семи ль камены рыдали,
Вечна глория падших столиц,
Кои нощно герольдов не ждали.
И еще соявимся туда,
Где лампады горят ледяные
И каждится во барве Звезда,
И порфирность следят юродные.
Девятнадцатый фрагмент
Льет охладу чудесную сад,
Это Божие ль, чаде, зелени
Иль в горящих скульптурницах Ад,
Годно се, чтоб упасть на колени.
Меж скульптур и кого преглядеть,
Восклониться каким пируэтам,
Бледным отрокам должно седеть,
Нисходяше о мраморе к Летам.
Сколь одесных певцов не спасти,
Феям бала урочен лишь траур,
Мы и будем сквозь шелк их вести
Черный принт по незвездности аур.
Двадцать пятый фрагмент
Вновь июльская ночь холодит
Золотыя венечий лепнины,
Вновь отраву Геката сладит
И беспечно виются менины.
Плачьте, плачьте, музыки, вино
Допием, чая мглу о хлебницах,
И тогда вы узрите одно
Чернь тлеющую в наших зеницах.
Яко нет боле тусклых цветов
Для успенных и сладостной хвои,
Мы хотя изо пламенных ртов
Темной цвети исторгнем сувои.
Тридцать девятый фрагмент
Темный морок стольницы овил,
Чадных свеч шестигранники тлеют,
Ангел пира не хлебы явил,
А цветы, кои дивно алеют.
Научайся, Моцарт, волшебству,
Флейты ныне мертвы и негласны,
Убивают детей по родству,
Их фамильные тени атласны.
Лишь гиады к столам поднесут
Халы мрака, чиненые мелом,
Эльфы чад на мгновенье взнесут
Во диаментном сне онемелом.
Шестьдесят первый фрагмент
Из бочонков подвальных вино
Данаиды сливают в куфели,
Мы и звездность испили давно,
И сокрасили мороком ели.
Се, одесно горит мишура
Над столами, сколь ангелы чают
Нас теперь, сколь о золоте бра
Юных див и царевен встречают.
Расточись, вековая тоска,
Суе Иды еще веселятся,
Где бессмертия нить всетонка
И лишь принты незвездные тлятся.
«Стихотворения из гранатовой шкатулки»
Порфирность
Третий фрагмент
Дует северный ветер, о цветь
Юровую сильфиды биются,
Кто еще о звездах днесь, ответь,
Лишь по ним и мученья даются.
Нам ли, нам ли со южных ночей
Доносили аромы зефирность,
Негой веяли, се, палачей
Ныне виждим однех и порфирность.
Но скудельные чаши цикут,
Выльют небы оцвет бальзаминов,
И архангелы нас провлекут
Мимо вечных тлеенных жасминов.
Седьмой фрагмент
Воск свечельный звездами претлим,
Аще ныне темно от лампадок,
Был наш сад горним цветом палим,
Стал разорен, разорен и падок.
Сей во мгле и горел виноград,
Крыша мира темнее Отчизны,
Всенебесный лазоревый град
Уготовил балы нам и тризны.
И вольно же обручникам тьмы
Яд алкать и тиранить цевницы,
Где каймами убойной сурьмы
Сводят нас по раменам цветницы.
Девятнадцатый фрагмент
Огони пировых угасят,
Нощный сад оведет червотечность,
Се, нещадно миазмы висят –
И нещадна вишневая млечность.
Этот мрамор воздышит одной
Тленной желтию, сонник Эреба
Полн химерами, их по одной
В снах язминовых чествует Геба.
Иль еще ангелки принесут
Весть благую и вретище наше
С юровыми звездами спасут,
На мрамор цветь со кровью лияше.
Тридцатый фрагмент
Это мая порфировый мел,
Се надрайской лепнины величье,
Где и Феб сладкозвучный немел,
Где сильфиды меняли обличье.
Соглядайте еще ангелки
Ювенильных ваяний цетрары,
Огневые таят бродники
Юной Цинтии нежные чары.
Ах, восторг сей камены вспеют,
Днесь их рамена в цвете немеют,
И бессмертие небы лиют,
И убить премолчащих не смеют.
Тридцать четвертый фрагмент
Время истинно речь иль молчать,
Не затворы, так ветхие сени
Будут нас о звездах привечать,
Мы найдем их ночные ступени.
Благодарствие цвети юров,
Нет оврага с черемухой краше,
Убежим со исчадных пиров,
Млечность, млечность на хлебы лияше.
И начнут фарисеи тиснить
Вишни мглой, по еминам и соли
Весть канвы, и тлеющую нить
Мы тогда воплетем в сон юдоли.
Принты
Седьмой фрагмент
Очеса барвой снов прелием,
Хоть сейчас о звездах апронахи
Будут знаком, пылай, Вифлеем,
Виждь – поят фарисеев монахи.
Виждь обводки червовых стольниц,
Не над семи ль камены рыдали,
Вечна глория падших столиц,
Кои нощно герольдов не ждали.
И еще соявимся туда,
Где лампады горят ледяные
И каждится во барве Звезда,
И порфирность следят юродные.
Девятнадцатый фрагмент
Льет охладу чудесную сад,
Это Божие ль, чаде, зелени
Иль в горящих скульптурницах Ад,
Годно се, чтоб упасть на колени.
Меж скульптур и кого преглядеть,
Восклониться каким пируэтам,
Бледным отрокам должно седеть,
Нисходяше о мраморе к Летам.
Сколь одесных певцов не спасти,
Феям бала урочен лишь траур,
Мы и будем сквозь шелк их вести
Черный принт по незвездности аур.
Двадцать пятый фрагмент
Вновь июльская ночь холодит
Золотыя венечий лепнины,
Вновь отраву Геката сладит
И беспечно виются менины.
Плачьте, плачьте, музыки, вино
Допием, чая мглу о хлебницах,
И тогда вы узрите одно
Чернь тлеющую в наших зеницах.
Яко нет боле тусклых цветов
Для успенных и сладостной хвои,
Мы хотя изо пламенных ртов
Темной цвети исторгнем сувои.
Тридцать девятый фрагмент
Темный морок стольницы овил,
Чадных свеч шестигранники тлеют,
Ангел пира не хлебы явил,
А цветы, кои дивно алеют.
Научайся, Моцарт, волшебству,
Флейты ныне мертвы и негласны,
Убивают детей по родству,
Их фамильные тени атласны.
Лишь гиады к столам поднесут
Халы мрака, чиненые мелом,
Эльфы чад на мгновенье взнесут
Во диаментном сне онемелом.
Шестьдесят первый фрагмент
Из бочонков подвальных вино
Данаиды сливают в куфели,
Мы и звездность испили давно,
И сокрасили мороком ели.
Се, одесно горит мишура
Над столами, сколь ангелы чают
Нас теперь, сколь о золоте бра
Юных див и царевен встречают.
Расточись, вековая тоска,
Суе Иды еще веселятся,
Где бессмертия нить всетонка
И лишь принты незвездные тлятся.
0 комментариев