Сказка о разводном ключике, или приключения Гришатино (часть 4)

…Шумел дремучий Русский лес, дубы колдуны, что-то шептали в тумане. Гришатино ломился в чащу, cшибая сучья вековых исполинов, пиная колючих ежей…
Елки он пропускал между ног, они пригибались к земле и выпрямлялись, потеряв половину хвойного убора. Раздавив дюжину шипящих гадюк, он ударился головой в яркий жестяной плакат. Наглядная агитация кричала:

Убери придурок спички
Лес сгорит, помрут синички!

Перелетев через лесное творчество, Гришатино выкатился на поляну. В центре громоздился шалаш из дубовых стволов в три обхвата. На шалаше была прибита табличка
LONDON, CAPITAL OF GREAT BRITAIN.
За круглым пластмассовым столиком сидела пожилая Леди. В халате из английского флага и в турецких туфлях с загнутыми носами. Причем носы были протерты до дыр, возможно от времени, возможно от хулиганства мышей. Это была Мулярвина, беглая поэтесса из балагана Крафтчукаса. Девушка с ангельскими глазами и фиолетовыми синяками. Она помахивала большим гусиным пером и декламировала свежие стейхи:

О, муза бедная моя
Ты не награда, а обуза
Халтуришь подлая свинья
Лежишь на нарах мертвым грузом

В моих волнительных строках
Царит банальная корявость
Тебя виню во всех грехах
Твою немыслимую вялость

Тернист литературный путь
Стихи говно, читать нет смысла
Ну, где ты Гришка? Надо вдуть
Я жду, люблю, я вся прокисла

Рядом со столиком над костром висел трехведерный котёл, в нем что-то булькало и пыхтело. Кухарничал говорящий пудель Рон Вихор. Он с отвращением варил овсянку.
— Рон, когда же будет BREAKFAST!
— Einen Moment, Леди!- Рон был полукровка, помесь немца и перца. Он навалил в миски кашу.
— Овсянка, Леди!
Оба дружно зачавкали, причем Рон умудрялся, есть, чесаться задними ногами и декламировать свои корявые пародии. Гришатино облизнулся, голод давил на маленького носатого засранца. В «Трепе Писарей», как мы помним похавать ему не удалось.
— А теперь чай, Леди! -гавкнул Рон и поставил перед Мулярвиной трехлитровую жестяную кружку, под столом предательски звякнул ночной горшок.
-А музыка?- капризно промурлыкала поэтесса.
— Einen Moment, Леди!
Из рупора старинного граммофона понеслась, зажигательная мелодия:

У самовара я и моя Муля
В нашем лесу совсем уже темно
Скучает Муля, ей опять не вдули
Стучится Гришка в пыльное окно

Муля чай мне наливает
А взор её обломы обещает
У самовара я и моя Муля
Критичный день, сегодня только чай!

Гришатино не выдержал и тихонечко пукнул, шесть белок одновременно упали с деревьев на землю.
— О, какой запах!- пропела Мулярвина.
-Рон фас! Разберись с этим безобразным амбре!
Гришатино был пойман и брошен к дырявым туфлям поэтессы.
-Какой славный, носатый мальчуган, и запах, такой знакомый запах.
-Он так похож на одного моего знакомого, сердечного друга.
-Рон, его надо накормить и обучить буквам. Я буду его воспитывать, это намного лучше чем писать корявые «стейхи».
Гришатино смолотил три миски каши и приготовился учить буквы.
— А-Б-В-Г-Д-Ж вещала Мулярвина, повторяй за мной мальчик!
— Но это так скучно тетя, я не хочу учиться, я хочу жениться!
Он жадно облизнулся и попытался вывернуть Мулярвину, как плакат Пугачевой.
Рон не дремал, гавкнув по немецки-перцки, схватил извращенца за шиворот.
-В чулан. Засунь его в старый чулан. Какой маленький извращенец, чуть не лишил меня действительности. Что бы я потом предъявила моему любимому Каканадскому другу.
В чулане было темно и тепло, Гришатино задремал. Очнулся он от шуршания. В углу из половой щели вылезло страшное существо. Оно было похоже на летучую мышь. Искусственные крылья, привязанные тесемками, на морде респиратор. Это наша старая знакомая, крыса Лорисо батонами Шуршалово. Гришатино в полумраке её не узнал.
-Здравствуй маленький носатый мальчик!
— Меня прислали к тебе твои друзья, лиса Гнусьлиса и кот Танцырио. Я приведу тебя на поле чудес “ Конкурс пародий”.
-Ползи за мной, хотя нет, лучше ползи впереди меня, а то, как бы чего не вышло.
На всякий случай Лорисо закрыла лапами свои вялые булки.
Они поползли в темную половую щель…