Исторические миниатюры. Принцесса Эболи

Ныне существуют всякие мутные дядьки и тетки, которые думают, что лживая т.н. «альтернативная «История»» — самая что ни наесть распоследняя истина во всех инстанциях.
Им хоть кол на голове теши, они упорно и безапелляционно будут доказывать, что белое – это черное, а черное – белое.
Хотя Настоящая, Истинная История куда как интереснее и вообще. Даже в своих «мелочах», хотя мелочей для науки Истории не бывает.

И таки я открываю (или, вернее, продолжаю) цикл текстов, посвященных разного рода историческим личностям, событиями и прочим фактам в том виде, в котором что-либо об них известно на самом деле.

***

В общем, имелся в Истории пятнадцатого века такой дядька – Филипп Второй Габсбург, король Испании.

Испанцем он не был от слова «совсем», страна досталась ему в наследство от евойного тятеньки – германского императора Карла Пятого:



(На картинке — отец и сын Габсбурги, сын — справа).

Филиппок – существо обычное для тех времен, только, вот, вершить и царствовать неприспособленное. Не, он конечно хотел, как лучше, но обосрался во всех своих начинаниях. Одна гибель «Испанской армады» чего стоила… а проигранная война с Нидерландскими штатами – так вообще…
Зато был бюрократом и прожектером.
А по молодости – хорошим другом, что отразилось на бытие некоего португальца Руя Гомеса де Силва – будучи еще наследником престола, Филиппок так сильно полюбил этого дворянина, что сделал его принцем Эболи, подарив своему любимчику одноименный итальянский город, а засим женив его – среднестатистического дворянина – на юной Анне – девице из старинного испанского рода Мендоса.

Первоисточники утверждают, что Анька была очень даже весьма хороша собой, разве что «небольшого роста».



Но, как бы там не случилось, тридцатисемилетний Руй и его тринадцатилетняя супруга стали жить-поживать и добра наживать.



За двадцать лет брака товарищи наклепали десять совместных детишек, купили в ипотеку в ближайшем Примадридье ажно целый город Пастрану; принц работал на своего сюзерена не покладая рук, а потом вдруг взял и помер в одночасье.
А в процессе семейной жизни с Анькой случилась беда – что-то там нехорошее произошло с ее правым глазом, и никто точно не знает: что именно. Версий – кака бычна, вагон и маленькая тележка, но я не буду уподобляться всяким болтунам, и ограничусь фактом: принцесса стала носить повязку на правом глазу.



А тут еще она овдовела… и шестеро детей на руках (четверо уже успели умереть ко времени папашиной кончины)… тут еще мужнины кредиторы в дверь звонят… В общем, жопа…

А Пастраной нужно командовать, судить-рядить и собирать налоги для королевской казны.
Филиппок, видя страдания вдовы, прислал государственного управляющего, но Анька обиделась на короля и, вместе со своей матушкой и личной свитой, отправилась в монастырь, который сама же заранее обосновала, пригласив туда аббатисой продвинутую тетку Терезу Санчес Сепеда д’Авила-и-Аумада, более известную под именем «святая Тереза Авильская» (реальные изображения отсутсвуют).
Которые современные граждане думают, что уход в монашество средневековых дворян и дворянок означал что-то такое экстраординарное, то они глубоко заблуждаются.
Сутана и ряса нисколько не способствовали духообретению представителей высшего западноевропейского сословия – аббаты/аббатисы, кардиналы и епископы, частично соблюдая внешний религиозный антураж, вели светский образ жизни, пьянствовали и развратничали не хуже рейтаров и уличных проституток.

Чем именно таким нехорошим занималась Анька в монастыре (балы, светские приемы, пирушки) – один Аллах ведает, но Тереза Санчес, не вынеся конкуренции, сдристнула оттуда со скоростью света вместе со своими монашками.
Параллельно с прочими делами, принцесса отсуживала у родственников наследство покойного мужа, но, видимо, как-то безуспешно.
А еще ей было наплевать на общественное мнение.
Захотелось поиметь в своей вотчине понравившуюся статуэтку христовой матушки, хранящейся в каком-то там отдаленном «святом месте» — Анька вынимала тотем из ниши, самолично относила к себе в коляску – и voilà! – истукан оказывался в Пастране.

Король Филипп малость охуел от такого всеобщего безобразия и вызвал Аньку в Мадрид.

— Слышишь, мелочь пузатая! – сказал он принцессе, — ты – представитель старинного дворянского рода, единственный ребенок в семье, на твоих плечах лежит обязанность содержать в чистоте и порядке вверенные тебе земли. А главное – собирать налоги! А ты, что ты себе позволяешь?! Запершись в монастыре, тратишь казенные бабки на свои развлечения! Тоже мне, нашлась новая Женька Васильева из Руси. Короче, сиди здесь, во дворце и давай управляй своими владениями. Пиши письма и распоряжения, верши суд.

— Надо мной только один мужчина имел власть – мой покойный муж! – гордо ответила наследница рода Мендоса и удалилась в свой мадридский чуланчик.

А там еще такая нездоровая фигня была – Анькин покойный муж, хоть и считался другом детства испанского короля, но и у него имелись конкуренты воздействия на Филиппка – например, тот же самый герцог Альба – известный в Истории палач Нидерландов.
Соперники обладали целой кучей сторонников, подковерная борьба велась не на жизнь, а даже до смертоубийства и вообще.
И надо такому случится, что к партии «эболистов» принадлежал личный секретарь короля (возможно, выкрест из испанских евреев), Толик Перес – хитрый жулик и пройдоха.



А дальше начался сплошной детектив.
Вроде бы, как бы, Филиппок поручил Пересу устранить Хуана де Эскобедо – советника своего сводного брата Хуана Австрийского – типа, Эскобедо провоцирует байстрюка на всякие заговоры против ея величества.
В результате советника зарезали. Имел ли Перес какое-либо отношение к убийству, или не имел – неизвестно, поскольку неясно точно: приказывал ли испанский король своему личному секретарю грохнуть Эскобеду, али нет – оно великий ХЗ.
Но, как бы там не произошло, группировка герцога Альбы начала брать верх в плане воздействия на Филиппка, и сторонники партии «эболистов» потерпели фиаско.
Переса арестовали, обвинили во всех смертных грехах, включая еретичество; его то отпускали под домашний арест, то держали в тюрьме, то пытали с пристрастием; взяли в заложники всю пересовскую семью – жену и детей. Зачем именно – фик знает. Якобы, у него, как у личного королевского секретаря, имелись компрометирующие Филиппка документы.
Но я никогда не поверю, что Толик, под воздействием средневековых пыток, не рассказал бы об них следователю.
В конце концов, Перес, при помощи своей жены, бежал из очередного заключения, устроил бучу насчет себя в Арагоне (пострадала целая уйма народа, вплоть до смертной казни – месть короля, да), потом эмигрировал в Англию и умер во Франции.

А что наша Анька? Тут тоже история темная.
Горе-историки-последыши приписывают ей любовную связь и с Филиппком, и с Пересом. Но никаких доказательств оным «романам» не существует.
Толик Перес считался примерным семьянином, об принцессе Эболи он, в своих воспоминаниях, написал всего лишь одну-единственную фразу (цитирую по памяти): «От ее красоты нужно бежать, не оглядываясь».
А насчет половой жизни Аньки с испанским королем – данные более, чем отсутствуют.
Тем не менее, красавицу-принцессу, по приказу Филиппка, взяли под арест, сколько-то там времени держали в одиночном номере-люкс одного из королевских замков, потом отправили в родную Пастрану, и тоже в сопровождении тюремного эскорта, чтобы барышня жила там под надзором.
Зато Анькины дети занимали видные государственные должности, например, сынок Диего исполнял обязанности вице-короля Португалии, а другое чадушко – Петька – стал архиепископом Гранады, Сарагосы и Сигуенси.

А ихняя мамка тем временем томилась в заточении в одной из квартир собственного города… Это все равно, что Собянина сейчас посадить под домашний арест.
Вполне возможно, что принцесса пострадала из-за своего письма королю, в котором она критикует другого секретаря Филиппа — Маттео Васкеса, который конкурировал с Пересом и вполне себе мог подстроить всю эту катавасию.
Борьба за место под Солнцем – штука такая, суровая.

В общем, Анна умерла в заточении в возрасте пятидесяти одного года.
Как она прожила последние одиннадцать лет своего бытия – неведомо никому.
К управлению государственными делами король ее не допускал; скорее всего, принцесса чем-то сильно болела, от чего и преставилась.

В общем, вышеописанная история – абсолютно штатная для средневековой Европы: таких там было хоть пруд пруди, случались и куда как похлеще.

…Первой налила керосину в огонь некая сочинительница фэнтази Мария Катрин д’Онуа, которая в 1690 году опубликовала «Записки о путешествии в Испанию», где описала принцессу Эболи каким-то монстром-интриганкой.
Затем наш старый друг – немецкий писатель и поэт Иоганн фон Шиллер сочинил свою драму «Дон Карлос», и тоже выставил Аньку в крайне негативном свете,
примеру Шиллера последовал итальянский композитор Верди, создав на основе пьесы одноименную оперу,
бельгиец Шарль де Костер в повести «Легенда о Тиле Уленшпигеле…» так прямо и сообщил: «Затем, бледный, с дрожью в руках, шел к принцессе Эболи и охватывал ее пламенем своего сладострастия, которое он разжигал соломой своей жестокости. И не смеялся. А принцесса Эболи не любила его и принимала только страха ради»,
ирландская романистка Кейт О’Брайен выдала на гора книжку «Та леди», напихала принцессе шишек по самые помидоры,
опосля, на основе книжки, в США поставили мюзикл, а чуть позже было снято ажно два кинофильма и целый телесериал.

И везде Анька – крайне отрицательный персонаж: рубится на шпагах, словно заправский дуэлянт, плетет интриги и заговоры, все ее ненавидят, она –в обязательном порядке – шпокается с королем и – одновременно – с его секретарем Пересом, и т.д. и т.п. Фишка еще в том, что в одном фильме у принцессы не хватает правого глаза, в другом – левого.
В этом-то, кстати, и кроется весь трагикомизм ситуации: будь у принцессы два глаза, никто бы не стал извращаться над ее бытием.

А так ведь, самая обычная девушка – дворянка из высшего света Испании, рано выданная и, судя по всему, очень любившая своего мужа (зачать от него десять детей – оно не хухры-мухры)…



…Возможно, после смерти супруга, впавшая в глубокую депрессию и забившая на исполнение своих служебных обязанностей, волей обстоятельств завлеченная в постоянные внутриполитические комбинации королевского двора…
Но еще раз повторяю: что и как там было на самом деле – никому сейчас не известно.
А верить писателям-фантастам и публикаторам статей в журналах для неудовлетворенных женщин – оно как-то не очень правильно.

… Зато принцесса Эболи, сама о том не подозревая, дала старт различным одноглазым героиням современной экшен-культуре: