Вселенная дураков. Продолжение 4
ПРЕДЫДУЩЕЕ: domstihov.org/steb/2015/10/04/vselennaya-durakov-prodolzhenie-3.html
Глава шестая
Илана Компасовна Хуйсельникова появилась на свет неизвестно откуда уже во взрослом состоянии. Некоторые английские ученые предполагают, что из яйца, но русский палеонтолог Христиан Иванович Пандер путем нехитрых вычислений опроверг мнение зарубежных коллег.
Едва оказавшись на Земле, Илана представилась окружающим и начала буйствовать. Опрокинула будку «Союзпечати», откусила саблю у городового и жестоко погнула несколько фонарных столбов. Прибывшая на место бригада «Скорой помощи» долго и нудно обстреливала Хуйсельникову транквилизаторами из охотничьих ружей, пока, наконец, хулиганка не заснула, нежно обняв крышку канализационного люка.
На двух подводах спящее тело было доставлено в Биробиджанский психоневрологический интернат и определено в специальную палату строгого режима. Когда Хуйсельникова пришла в себя, бойкие санитары надели на нее намордник и, погоняя электрошокерами, отвели на прием к Главному психиатру.
Главный психиатр внимательно посмотрел на Илану и спросил:
— И давно вы ассоциируете себя с резиновым изделием номер два?
Хуйсельникова поняла, что доктор все про нее знает, поэтому отказываться не стала.
— А тебе какое дело, хрен очкастый? – вежливо ответила она. – Я родилась человеком, а могло быть все иначе.
— Интересный случай. – Главный психиатр почесал подбородок. – Расскажите, о чем вы думаете?
— Я думаю от лица государства. О чем – не скажу.
— Тогда напишите.
— Мне дано писать только стихи!
И Хуйселикова продекламировала:
Едут танки на верблюде,
Воспылал кругом закат,
Вы не срите в жопу, люди,
Потому что тоже ёж!
Потом она захохотала и стала жаловаться:
— Меня врачи загубили! Захотели от мыслей избавить, сделали мне электризацию, чтобы их сфотографировать. А мои мысли оказались нефотогеничными. Но они все равно сфотографировали на магнитную ленту и опубликовали на радио и телевидении. После электризации у меня голова стала ответная: то, что думаю, я и говорю. И совершаю движения ногами. Но не сама, а из-за балетного аппарата, который ко мне прикрепили. Хотя на самом деле я невеста космонавта. Скажите врачам, чтобы они больше не брали с меня интеллектуальный продналог! Я и без того испытываю невозможную задолбанку в пуповину!
И Хуйсельникова снова принялась читать стихи:
Украду я тебя у дождя!
Подарю антифриз поцелуя!
Ты стоишь неизвестности ждя,
Счастье в кузнице молотом куя.
А потом упала без чувств.
При этом голова ее трижды стукнулась о кафельный пол, парик и оранжевая строительная каска слетели с чела, намордник съехал в сторону и взору Главного психиатра предстали огромные, толстые, похожие на оладьи, уши, заросшие густыми рыжими волосами.
Из ушей донеслось:
— «Крыса», «крыса», я «синица»! Прием, прием! Доложите обстановку!
Главный психиатр не растерялся и, стараясь подражать голосу своей пациентки, ответил:
— Обстановка нормальная. Вживаюсь. Доложу по окончанию.
— All Right! – ответили уши на арамейском и отключились.
Главный психиатр тут же позвонил в КГБ.
Прибывший по звонку следователь Малютка Скураткин церемонится не стал и для профилактики подключил к организму Хуйсениковой электронную клизму-сканер. Но старый проверенный способ не помог, Илана, хотя и пришла в себя, на вопросы отвечать не стала.
— Мои мысли отказываются думать просто так! Я хочу говорить с драконом-сантехником! И хочу сочинять стихи о любви на социальную тему!
Я была невестой космонавта!
Он меня два раза полюбил!
Здравствуй, газопровод и тачанка!
Сколько стоит ваша колбаса?
Малютка Скураткин, несколько суток напролет послушав безудержные монологи Иланы, принял решение переслать загадочную ушастую фигурантку в Москву, мол, там лучше разберутся.
Так клетка с Хуйсениковой оказалась самолете, впоследствии захваченном Еленой Троллянской.
— А ничего девица! – Пейскулап со знанием дела ткнул Грыжу в бок.
Грыжа покраснел. Хотя он и стал считаться старшим братом, но обделенный по жизни женским вниманием, был готов ответить взаимностью кому угодно.
Лено Максимусасс быстро просекла наличие конкуренции и выстроила всю команду.
— Слушайте меня внимательно, олухи! Главная дама здесь я! Остальные – по совместительству. Кто не понял – тому устрою расчленение члена!
— Но поговорить-то с ней можно? – с тайной надеждой спросил отъэрогировавший в туалете Грязнулин.
— А заодно и пообщаться? – добавил Старикашка.
— Нет! – отрезала Максимусасс и угрожающе выделила желчь.
— Это произвол! Половая дискриминация без вытекающих! Требуем смены руководства! – разом возмутились бывшие пленники.
— Что?! Бунт на корабле? – и без того совиные глаза Лено округлились до квадратного корня. – Пипец, ко мне!
Верный Грыжа, натянув рейтарский шлем до пят, косолапо засеменил по указанному направлению. Оказавшись под надежной защитой, он высунул голову из-под шлема и заверещал альтом:
— Хватит ленохульствовать! Сказано вам: нет, значит, нет!
В воздухе запахло серой и страстями. И среди упавшей тишина раздался голос Хуйсельниковой:
— Полное бре-ке-ке. Я, как лодчонка, тихо проплыла в фарватере океанских лайнеров. Но сейчас важнее другое — какая у врача база для правильной диагностики? Я видела во сне что-то: необычные строения, пейзажи, а затем раз — и увидела то же самое в фильме или на фото. Какой же надо быть свиньей, чтобы презирать таких людей… У Неба своя скорость принятия сигналов и решений, поэтому вломили не барыньке с барином, а их потомкам. Да! Я здесь открыла скунсодятла! Вам не нравиться чума? – болейте холерой! Простите, эй, вы, волосатый мужчина, это не вас зовут Лено Максимусасс? Вас? О, давайте подарим друг другу глубокий сестринский поцелуй, постигнем настоящий смысл выращивания кабачков сорта цуккини и поймем подлинное значение слова «гоморрогия»!
— Прости нас, о великая Елена Троллянская! – прослушав хуйсельниковскую тираду, забубнили восставшие, – наше сознание оказалось на растительном уровне, мы и помыслить не могли, что оно так обернется. И ты прости, старший брат, не все коту маргарин.
— То, что вы размазали сопли у себя по груди, еще не доказывает вашу верность, но мне ясно теперь, чего вы все стоите.
— СтОите! – поправил Пипец свою подругу.
— Что?! – не поняла Максимусасс
— Ну, ударение такое. А то они могут подумать: стоИте.
— А зачем? Я ведь так и сказала: стоите. Сумничал? Иди, съешь бобра – спаси дерево. Любимчиков у меня не было и не будет. Работают все. И запомните, нерадивые, Хуйсельникова – наше тайное оружие. Почему даже я – бесстрашная и могучая, растерявшая в битвах все свои подмышковые волосы, богатырша – не выпустила ее из клетки? Вы представить себе не можете, какая сила таится в ее ушах, и кто за ними стоит. Но об этом после.
На первый раз я вас прощаю, но смотрите у меня!
Неудачливые бунтовщики растерянно переглянулись и упали ниц.
— Наш самолет прибывает на седьмой путь речного вокзала Каканады! Просьба пассажирам занять удобные позы и расслабиться. – Раздался бодрый голос автопилота.
— Готовьте какапульты и самобсеры! Сейчас начнется! – скомандовала Максимусасс.
— …И тогда маленькая девочка произнесет слово, которое нельзя произносить… — забубнила из клетки Хуйсельникова.
— Заткнись! – Лено, расставив две свои ноги, одной рукой накрыла клетку брезентом, другой поменяла Пипецу памперс и залегла наизготовку.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: domstihov.org/steb/2015/11/07/vselennaya-durakov-prodolzhenie-5.html
Глава шестая
Илана Компасовна Хуйсельникова появилась на свет неизвестно откуда уже во взрослом состоянии. Некоторые английские ученые предполагают, что из яйца, но русский палеонтолог Христиан Иванович Пандер путем нехитрых вычислений опроверг мнение зарубежных коллег.
Едва оказавшись на Земле, Илана представилась окружающим и начала буйствовать. Опрокинула будку «Союзпечати», откусила саблю у городового и жестоко погнула несколько фонарных столбов. Прибывшая на место бригада «Скорой помощи» долго и нудно обстреливала Хуйсельникову транквилизаторами из охотничьих ружей, пока, наконец, хулиганка не заснула, нежно обняв крышку канализационного люка.
На двух подводах спящее тело было доставлено в Биробиджанский психоневрологический интернат и определено в специальную палату строгого режима. Когда Хуйсельникова пришла в себя, бойкие санитары надели на нее намордник и, погоняя электрошокерами, отвели на прием к Главному психиатру.
Главный психиатр внимательно посмотрел на Илану и спросил:
— И давно вы ассоциируете себя с резиновым изделием номер два?
Хуйсельникова поняла, что доктор все про нее знает, поэтому отказываться не стала.
— А тебе какое дело, хрен очкастый? – вежливо ответила она. – Я родилась человеком, а могло быть все иначе.
— Интересный случай. – Главный психиатр почесал подбородок. – Расскажите, о чем вы думаете?
— Я думаю от лица государства. О чем – не скажу.
— Тогда напишите.
— Мне дано писать только стихи!
И Хуйселикова продекламировала:
Едут танки на верблюде,
Воспылал кругом закат,
Вы не срите в жопу, люди,
Потому что тоже ёж!
Потом она захохотала и стала жаловаться:
— Меня врачи загубили! Захотели от мыслей избавить, сделали мне электризацию, чтобы их сфотографировать. А мои мысли оказались нефотогеничными. Но они все равно сфотографировали на магнитную ленту и опубликовали на радио и телевидении. После электризации у меня голова стала ответная: то, что думаю, я и говорю. И совершаю движения ногами. Но не сама, а из-за балетного аппарата, который ко мне прикрепили. Хотя на самом деле я невеста космонавта. Скажите врачам, чтобы они больше не брали с меня интеллектуальный продналог! Я и без того испытываю невозможную задолбанку в пуповину!
И Хуйсельникова снова принялась читать стихи:
Украду я тебя у дождя!
Подарю антифриз поцелуя!
Ты стоишь неизвестности ждя,
Счастье в кузнице молотом куя.
А потом упала без чувств.
При этом голова ее трижды стукнулась о кафельный пол, парик и оранжевая строительная каска слетели с чела, намордник съехал в сторону и взору Главного психиатра предстали огромные, толстые, похожие на оладьи, уши, заросшие густыми рыжими волосами.
Из ушей донеслось:
— «Крыса», «крыса», я «синица»! Прием, прием! Доложите обстановку!
Главный психиатр не растерялся и, стараясь подражать голосу своей пациентки, ответил:
— Обстановка нормальная. Вживаюсь. Доложу по окончанию.
— All Right! – ответили уши на арамейском и отключились.
Главный психиатр тут же позвонил в КГБ.
Прибывший по звонку следователь Малютка Скураткин церемонится не стал и для профилактики подключил к организму Хуйсениковой электронную клизму-сканер. Но старый проверенный способ не помог, Илана, хотя и пришла в себя, на вопросы отвечать не стала.
— Мои мысли отказываются думать просто так! Я хочу говорить с драконом-сантехником! И хочу сочинять стихи о любви на социальную тему!
Я была невестой космонавта!
Он меня два раза полюбил!
Здравствуй, газопровод и тачанка!
Сколько стоит ваша колбаса?
Малютка Скураткин, несколько суток напролет послушав безудержные монологи Иланы, принял решение переслать загадочную ушастую фигурантку в Москву, мол, там лучше разберутся.
Так клетка с Хуйсениковой оказалась самолете, впоследствии захваченном Еленой Троллянской.
— А ничего девица! – Пейскулап со знанием дела ткнул Грыжу в бок.
Грыжа покраснел. Хотя он и стал считаться старшим братом, но обделенный по жизни женским вниманием, был готов ответить взаимностью кому угодно.
Лено Максимусасс быстро просекла наличие конкуренции и выстроила всю команду.
— Слушайте меня внимательно, олухи! Главная дама здесь я! Остальные – по совместительству. Кто не понял – тому устрою расчленение члена!
— Но поговорить-то с ней можно? – с тайной надеждой спросил отъэрогировавший в туалете Грязнулин.
— А заодно и пообщаться? – добавил Старикашка.
— Нет! – отрезала Максимусасс и угрожающе выделила желчь.
— Это произвол! Половая дискриминация без вытекающих! Требуем смены руководства! – разом возмутились бывшие пленники.
— Что?! Бунт на корабле? – и без того совиные глаза Лено округлились до квадратного корня. – Пипец, ко мне!
Верный Грыжа, натянув рейтарский шлем до пят, косолапо засеменил по указанному направлению. Оказавшись под надежной защитой, он высунул голову из-под шлема и заверещал альтом:
— Хватит ленохульствовать! Сказано вам: нет, значит, нет!
В воздухе запахло серой и страстями. И среди упавшей тишина раздался голос Хуйсельниковой:
— Полное бре-ке-ке. Я, как лодчонка, тихо проплыла в фарватере океанских лайнеров. Но сейчас важнее другое — какая у врача база для правильной диагностики? Я видела во сне что-то: необычные строения, пейзажи, а затем раз — и увидела то же самое в фильме или на фото. Какой же надо быть свиньей, чтобы презирать таких людей… У Неба своя скорость принятия сигналов и решений, поэтому вломили не барыньке с барином, а их потомкам. Да! Я здесь открыла скунсодятла! Вам не нравиться чума? – болейте холерой! Простите, эй, вы, волосатый мужчина, это не вас зовут Лено Максимусасс? Вас? О, давайте подарим друг другу глубокий сестринский поцелуй, постигнем настоящий смысл выращивания кабачков сорта цуккини и поймем подлинное значение слова «гоморрогия»!
— Прости нас, о великая Елена Троллянская! – прослушав хуйсельниковскую тираду, забубнили восставшие, – наше сознание оказалось на растительном уровне, мы и помыслить не могли, что оно так обернется. И ты прости, старший брат, не все коту маргарин.
— То, что вы размазали сопли у себя по груди, еще не доказывает вашу верность, но мне ясно теперь, чего вы все стоите.
— СтОите! – поправил Пипец свою подругу.
— Что?! – не поняла Максимусасс
— Ну, ударение такое. А то они могут подумать: стоИте.
— А зачем? Я ведь так и сказала: стоите. Сумничал? Иди, съешь бобра – спаси дерево. Любимчиков у меня не было и не будет. Работают все. И запомните, нерадивые, Хуйсельникова – наше тайное оружие. Почему даже я – бесстрашная и могучая, растерявшая в битвах все свои подмышковые волосы, богатырша – не выпустила ее из клетки? Вы представить себе не можете, какая сила таится в ее ушах, и кто за ними стоит. Но об этом после.
На первый раз я вас прощаю, но смотрите у меня!
Неудачливые бунтовщики растерянно переглянулись и упали ниц.
— Наш самолет прибывает на седьмой путь речного вокзала Каканады! Просьба пассажирам занять удобные позы и расслабиться. – Раздался бодрый голос автопилота.
— Готовьте какапульты и самобсеры! Сейчас начнется! – скомандовала Максимусасс.
— …И тогда маленькая девочка произнесет слово, которое нельзя произносить… — забубнила из клетки Хуйсельникова.
— Заткнись! – Лено, расставив две свои ноги, одной рукой накрыла клетку брезентом, другой поменяла Пипецу памперс и залегла наизготовку.
ПРОДОЛЖЕНИЕ: domstihov.org/steb/2015/11/07/vselennaya-durakov-prodolzhenie-5.html
2 комментария
Один только вопрос: что это за слово, «которое нельзя произносить»?
)))