Вселенная дураков. Продолжение 6

ПРЕДЫДУЩЕЕ: domstihov.org/nasha_Curiosities/2015/11/07/vselennaya-durakov-prodolzhenie-5.html

Глава восьмая

Пипец очнулся.
— Доктор, я умру? – спросил он у склонившегося над ним Пейскулапа.
— Нет. После некоторой пуканоболи ты снова станешь на ноги. А сейчас проведем тест Люшера, чтобы понять всю глубину повреждений твоего мозга.
— За свой мозг я как раз не беспокоюсь – нельзя беспокоится за то, чего нет. Главное, чтобы нос не повредили – он у меня очень выдающийся!.. вперед и вниз.
— Замолчите, травмированный! И смотрите сюда! Если болезнь не начать вовремя лечить, то может быть, она пройдет и сама.
Пейскулап достал из котомки цветные картинки. Все члены шайки, кроме запертой в клетке Хуйсельниковой столпились вокруг – им стало интересно.
— Меня, еще с малолетства, очень волновал вопрос пролежней. – Заявил Оргазм Бешенной Собаки, — поэтому приступим. Что здесь нарисовано?
И Пейскулап показал Грыже первую карточку.
Пипец смущенно покраснел.
Вторая картинка ввергла его в стеснительное небытие, при виде третьей он потерял сознание и снова отключился.
— Я, конечно, не медик, но знаю, что подобное нужно лечить подобным! – растолкала коллектив Максимусасс. Затем она резко подскочила к пациенту и укусила его за плешь.
— О-ля-ля! – воскликнул оживший Грыжа, — перед вами моя новая, необрезанная версия! Доктор, откуда у вас такие симпатичные картинки?
— Да что ж тебе жопа везде мерещится? И всякие прочие непотребства?! – обиделся Пейскулап.
— Потому что я такой! — всегда читаю вглубь! Как Фрейд! А теперь давайте сочинять стихи!
— Стихи? – встрепенулась Хуйсельникова и, захлопав ушами, попыталась взлететь. – Я сейчас! Что такое этот самый мир и с чем его едят? Каа с обезьянами не дружил. И Акела, старея, теряет клыки и былую ловкость. А вы не знали? Это очевидный факт! День соленой капусты, день Сусанина, день не пойми чего. Но всем мозги не отформатируют. Не все зомби еще без памяти!

Люблю банановый омлет,
Сладкоголосая кукушка –
Моя обритая макушка
С призывной надписью «Мин нет!».

— Я тоже так хочу! – засуетился Пипец.
— И я, и я! – заорали подельники.
— Сейчас все будет! – пообещала Максимусасс. Она сняла кирзовый сапог со своей ножищи, размотала портянку и подтянула галифе до необъемного бедра. А затем водрузила обнажившуюся голень на сиденье.
— Вдохновляет на любовную лирику? – спросила Лено и, пошевелив когтистыми многосуставчатыми пальцами, внимательно посмотрела на компаньонов.
Компаньоны замерли в молчаливом ужасе. Только Чупра Грязнулин оперативно убежал в туалет. По своей половой надобности.
— Не совсем. – Первым признался Старикашка Ой-ёй-ёй. Он тайно заранее выпил литр клея «БФ» на спирту, и в нем одновременно проснулись слабоумие и отвага.
— Да не может быть! – возмутилась Елена Троллянская. – Почему-то я не удивлена, что этот эталонный идиот не понимает разницы между своими заблуждениями и прекрасной правдой!
— У тебя на лодыжке непобритая чешуя! – Не сдавал позиции Старикашка.
— Много ты понимаешь! Чешуя — это и есть волосы, а чешуя и волосы – это перья, видоизмененные в ходе эволюции! Но я их брею, конечно. Сегодня просто не успела.
— Но у тебя там бегают вошки! – пошел в атаку нижегородский алкоголик.
— Они не бегают, а охраняют пещеру с сокровищами древних инков! К тому же мои вши – слепые.
— Если они слепые, то как же они тогда сторожат сокровища? – контр- аргументировал Старикашка.
— А очень просто! У меня в голове тараканы. Тараканы пугают вшей. Вши группируются в нужном месте и никого туда не пускают! И вообще, отойди от моей ноги! Ты недостоин стать поэтом.
— Ну и не надо! – обиделся Ой-ёй-ёй. – Я изобрел новое направление в науке и технике — алкопсихоанализ, напишу книгу и попаду в аналы психологии.
— Аналы и анналы – это немного разное, хотя для тебя никакой разницы нет. – сумничал Пейскулап. – При зрелом размышлении я готов признать, что эта толстая когтистая волосатая лапа, заросшая чешуей и перьями, на кое-что меня вдохновила. Но мне нужно время.
— Хоть один честный человек нашелся. – Облегченно вздохнула Лено.
— А я? Я тоже честный! – Грыжа высунул укушенную голову из помятого рейтарского шлема. – Прекрасная ножка! Я так сумею ее описать в стихах, что все вы поймете: лучшего поэта нет и никогда не будет на всем белом свете!
— Пипец любой разговор рано или поздно сведет к обсуждению того, как круто быть Пипецом. – Брюзгливо заметил Старикашка. – Ладно, черт с вами, банкуйте! Я приму участие.
Тем временем из самолетного сортира выполз усталый, но одухотворенный Чупра. Руки его были в свежих мозолях, а шлем запачкан мутной белесой жидкостью, как две капли похожей на крем недавнего торта.
— Что ты там делал, малахольный? – поинтересовалась Максимусасс.
— Занимался самосовершенствованием. – гордо ответил Грязнулин, треснул Пипеца по спине, отобрал у него листок бумаги и карандаш. – Я готов к творчеству.
Грыжа печально вздохнул, засунул руку в задний карман своего памперса, немного поковырялся там, и лицо его просветлело:
— Чернила у меня есть! А сочинять я буду на стенах. Писать меня не научили, поэтому придется рисовать знаками и кружочками.
Максимусасс устроилась в кресле поудобнее, так, чтобы всем была видна ее обнаженная нога.
— Нелегко быть музой! – удовлетворенно заметила Лено, наблюдая за тем, как Старикашка, Пейскулап и Чупра усиленно выводят буквы на бумажках, а Пипец вдохновленно черпает из памперса и разрисовывает стены салона.

ПРОДОЛЖЕНИЕ: domstihov.org/nasha_Curiosities/2015/11/21/vselennaya-durakov-prodolzhenie-7.html