Вселенная дураков. Продолжение 9

ПРЕДЫДУЩЕЕ: domstihov.org/nasha_Curiosities/2015/12/01/vselennaya-durakov-prodolzhenie-8.html

Глава одиннадцатая

— Как много здесь комаров! – возмутился Пипец, обмахиваясь рейтарским шлемом.
— Комары – наши братья по крови! – заявил Пейскулап. – Потому что они у нас сосут.
— Лучше бы они сосали жир, а не кровь! – не сдавался Грыжа.
— Ха! У тебя сосать нечего, чего ж ты недоволен? Вон, из ног сплошные глисты торчат! – встрял в разговор Старикашка.
— Это вены, а не глисты! – Расхититель нижнего белья встал в позу и на всякий случай спрятался под шлем. – А вообще, я мускулистый и жилистый. И вдобавок обладаю ста тридцатью шестью зубами.
— И все они — вставные. – добавил Чупра.
— Но я могу ими покусать кого угодно!
— Да, да. А потом будешь челюсти ремонтировать. Тут-то весь профит на нет и сойдет.
— У меня каждый орган имеет предел своих функций. Например, мозг. – Принял очередную позу Грыжа.
— Но у растений нет мозга. – Саркастически заметил Старикашка.
— Я не растение, я – писатель! – распалился каканадский помоечник.
Всем стало необычайно интересно. Хуйсельникова даже подвинула свои уши на метр поближе.
— Ты же не умеешь ни писать, ни читать! – выразил общее мнение Ой-ёй-ёй.
— Это только так кажется, – потупился Пипец, — на самом деле я сочиняю стуком.
— Это как? – удивились подельники.
— А вот так! – и Грыжа задолбил носом по куску пальмы.
И тут же из ночного воздуха возникли две огромные тетки с дубинками наперевес. Тетки были абсолютно одинаковыми – толстыми, с крупными чертами лица, лысыми, одетыми в засаленные телогрейки и ватные штаны.
Распространяя запах немытых тел, перегара и чеснока, они подошли к Старикашке и стали его избивать.
— Ай-яй-яй! – завопил Ой-ёй-ёй, — за что?! И вообще, кто вы такие?!
— Мы – близнецы Морды-Раторы! – синхронно ответили тетки. – Нас зовут Татьяны. Ты обижаешь нашего выкормыша Пипица. За это тебе не поздоровится!
— Ребята, выручайте! – обратился Ой-ёй-ёй к сотоварищам.
Но сотоварищи бодро сделали вид, что ничего не происходит.
— На помощь, брат! – пряча голову в асфальт, заорал Старикашка на всю округу.
Как по мановению волшебной палочки, на ближайшем пригорке появился Гад Минус со своей женой.
— Ква! – Сказали обе жабы.
Тетки перестали избивать Старикашку и уставились на вновь прибывших.
— Пипец велел. – Доложили они.
— Ква! – Повторили жабы.
— Нам без разницы. – Татьяны развернулись и равнодушно треснули Грыжу дубинками по голове.
– Хоть и наш выкормыш, а сам виноват. – Добавили они после экзекуции.
— Ква! – потребовали жабы.
— Нет, хватит. – Морды-Раторы опустили дубинки. — Несмотря на то, что дураки — это важный возобновляемый ресурс, такой же как мед, дрова и навоз, до смерти мы его забивать не станем, а то вдруг он помрет.
— Ква-ква?! – удивились жабы.
— Жалуйтесь куда хотите, мы все-равно на окладе сидим. – Согласились обе Татьяны и, припопив себя на песочек, закурили антикварную «Приму».

— Что за кипеш в моем кибуце? – раздался зловещий голос Максимусасс. Жертва лабораторного эксперимента вступила на освещенную костром территорию и радостно сообщила:
— Мясца не желаете? Свежее, арабское. Я наелась до отвала, а потом подумала: надо угостить своих. Вот и отрыгнула вам по дороге несколько кило в целлофановый пакетик. Ешьте, пока тепленькое… А это еще что за личности? – Лено удивленно посмотрела на теток.

— Мы – близнецы Морды-Раторы! – привычно ответили тетки. – Нас зовут Татьяны. Прибыли по вызову нашего выкормыша Пипица. Если ты его обидишь, тебе не поздоровится!
— Знаете, где я вас вертела? – разгневалась Елена Троллянская и, засучив галифе, приготовилась к сражению.
Грыжа вцепился ей в ногу.
— Не вели казнить, вели слово молвить! – заверещал он. – Выслушай меня, о великая и непревзойденная русскоязычная богатырша! А уж потом решай: кого бить, кого миловать!
— Ладно, говори. – Согласилась Максимусасс и, стерев с рожи боевой оскал, плюхнулась филеями на бархан. – Но только покороче. Сам знаешь, твой грех многословия – один из самых тяжких. Даю три минуты – как раз съеденные мной арабы к тому времени полностью переварятся, и будет чем драться.
— Я лапидарен, как немой… — Пипец отпустил заветную ногу и начал свое повествование:

— В отличие от многих из вас, я не просто вылупился из яйца, у меня еще была личиночная стадия. Я воровал чужое нижнее белье, сожительствовал с ним, а потом сдавал в ломбард. Но жители той страны пронюхали о моих делишках и на общем собрании запретили мне посещать общественные туалеты. А персонального сортира у меня не было — я на него не заработал. Добросердечные люди пускали иногда опростаться, но каждое посещение обходилось мне в один доллар. В стране творился повальный антипипецинизм и антигрыжиизм, наследники проклятого Сталина травили меня на каждом углу, в котором я собирался пристроиться для оправления своих больших и малых нужд. Я был загнан, как саблебивневый мамонт, от расстройства начал гадить внутрь своего организма, отчего мое нутро забродило самым естественным образом. Даже сожительство с очередным украденным нижним бельем не приносило привычного успокоения моей утробе. И тогда я решил покончить в себя. Стрелять я не умел, потому что в свое время откосил от призыва в армию, повеситься не мог – не знал, как завязать узел на ботиночном шнурке; утопиться тоже не получилось – я всегда боялся воды; хотел перерезать аппендикс, но случайно отрезал себе голову… В общем, оставалось только одно: захлебнуться в собственном дерьме.
Я, как атеист, предварительно помолился и начал захлебываться. И случайно стукнулся своим носом о свое ухо. Раз, другой, третий…
Тут чувствую: меня кто-то спасает, делает искусственное дыхание… Я разлепляю смеженные фекальными массами глаза и вижу двух прекрасных девиц, стоящих вокруг моего жилистого, мускулистого и зубастого тельца.
— Это были мы! – подтвердили близнецы Морды-Раторы.
— «Мускулистое»?! «Жилистое»?! – захохотала во весь голос Максимусасс. И неожиданно для всех запела противным басом общеизвестную песенку:

— Худенький, как щепочка,
Щупленький, как птенчик,
Сзади — как сурепочка,
Спереди — как хренчик.

Он удары так и сыплет,
Он повсюду знаменит,
В честь него в стране Египет
Назван город Поц Аид.

— Какое есть! — обиделся Пипец всеми своими вставными челюстями. – Но насчет «зубастого» — без обмана.
На Лено зашикали, и Грыжа продолжил:

— «Засранец! — сказали мне Татьяны, – зачем ты вызвал нас? Сегодня, в воскресенье, когда мы отдыхаем?». «Я вас не вызывал, — ответил я, – я всего лишь хотел захлебнуться в собственном говне и несколько раз случайно постучал носом об ухо». «Этого было достаточно, — молвили девы, — ибо твой стук для нас – как волшебная музыка. Мы – великие сестры-близнецы Морды-Раторы, зовут нас Татьянами, мы – порождение продажного зла, нам подвластны души и ловцы душ, моря и океаны человеческого тщеславия, а также все подлости рода людского. Ибо отец наш и владыка – Бессовестный Сумрак, да будет благословлено имя его! Приветствуй и ты нашего Породителя приветом вечным, длящимся до Ссудного дня!». В моем сознании поселился великий ужас и страх, и я, по привычке, громко пукнул. «Этого вполне достаточно, — резюмировали сестры, — договор заключен. Отныне ты находишься под нашей опекой и защитой. Мы будем тебе помогать, едва ты постучишь чем-то о что-либо. Но не злоупотребляй нашими возможностями. Ибо на каждую силу всегда найдет другая сила». Сказав это, Татьяны растворились в туманной глади, а я быстро вылез из своего говна и очень быстро оперился.
Стоило мне увидеть любого человека и постучать, как сестры Морды-Раторы являлись из небытия и жестоко избивали того, на кого я указывал. Или даже убивали его насовсем. Но мое счастье длилось недолго: народ той страны понял: откуда к ним нагрянуло зло. И снова, как всегда, безвинно-виноватым оказался я.
Мало им было того, что я крал у них нижнее белье и продавал его налево, так они решили: помимо туалета, отлучить меня от права во всеуслышание называть мою национальность!..

— Кстати, а кто ты по пятому пункту, Грыжа? – выковыривая арабские кости из недр своих клыков, лениво поинтересовалась Максимусасс.
— Я – долбоеб! Это очень редкая и элитарная национальность. Господь создал каждой твари по паре, но долбоебы – не твари, они – штучные экземпляры! — ироничны, решительны, зубасты, самолюбивы и одновременно хорошо воспитаны, тактичны и очень нежены. Иногда нас внезапно тюкает – и тогда мы заходим туда, куда нам нужно по нужде…
— Расслабься. Я по национальности – жертва лабораторного эксперимента. – Успокоила Пипеца Лено.
— А я – происхожу из рода алкогольных делириев. — Сообщил избитый Старикашка.
— Чего уж скрывать, — проснулся Оргазм Бешенной Собаки, — я – по национальности индеец, подводный хозяин всего Финского залива.
— Зато у меня нет никакой национальности! – Радостно воскликнул Чупра. – Потому что мудак – это не национальность, а призвание.
— В нашем случае круги от многочисленных плевков образовали на воде стоячие волны: не одна «мамашка» в грязи валялась — за всеми грешков хватает, и ничего: помылись, протрезвели. Да понятно, кто там поразвлекался… Мадам Даздраперма — как соус: приложить максимум усилий, включить изобретательность и сделать все, чтобы доставить себе, любимой, как можно больше приятных моментов: поднять, помыть, чаек хищных ощипать и палками прогнать! Но поросята рассыпанный бисер не ценят. В ад попадут — это факт! Я не хочу показаться нахальной или назойливой, но вот праздник… праздника пока не чувствуется! Но это, действительно, лучше не открыто… – Завела свою шарманку Хуйсельникова.
— Ква! – Произнесла чета Гад Минусов.
— Ё! – удивилась Максимусасс, заметив жаб, — вы что, сбежали из моего желудка? И через какое отверстие, позвольте вас спросить?
Жабы засмущались, но их выручил Сосок Подлизнев.
— А что такое «национальность»? – глупо улыбаясь, спросил он.
— Национальность – это когда одни думают, что им все можно. — Ответили близнецы Татьяны и на всякий случай треснули Соска дубинками по голове.
— Дайте человеку договорить! – Взвыл Пипец.
Грыжа очень не любил, когда его отодвигали в сторону, но поделать с этим ничего не мог.
— Договаривай, шут с тобой. — Разрешила Максимусасс.
— Так, вот, когда участковый Мумудзе поймал меня на месте очередного преступления, я понял, что пришла пора удирать.
— Ква? – Спросил брат Старикашки.
— Но я не удрал, я сбежал на самолете! – Гордо ответил Пипец.
— Логика, в которой нет никакой логики – это логика Грыжи Пипица. — Злорадно прокомментировал Ой-ёй-ёй.
Грыжа в отместку несколько раз постучал носом себе между ног. Но Татьяны не сдвинулись ни на шаг – их остановил чугунный взгляд Елены Троллянской.
— Будем биться? – Прищурившись, спросила Максимусасс и сплюнула на землю. От плевка пошел дымок и в воздухе запахло чем-то нехорошим.
Татьяны посовещались между собой, почесали свои лысые головы, а затем синхронно предложили:
— Лучше – давайте дружить. Мы все – против всех. И волки целы, и овцы съедены, а?
— Я овец не люблю. Хочу есть арабов, славян и всех тех, кто не оценил мой специфический душок и мою всеобъемлющую мощь. – Начала торговаться Лено.
— Ешь, кто тебе мешает. – Одобрительно кивнули близнецы.
— Тогда я не против. – Оскалилась Максимусасс.
— А остальные? – Спросили сестры у коллектива.
— Ква! – Ответили супруги Гад Минус.
— Мы – за. – Кивнули концессионеры.
— Дело осталось за малым – во всеуслышание подтвердить свое согласие. – Татьяны, подняв дубинки, взмахнули ими наподобие дирижерских палочек.

И многоголосый анальный хор огласил окрестности Засраиля.
Только Грыжа Пипец на этот раз воздержался. Во-первых – из скромности, а во-вторых – на сегодня он уже истратил весь запал своей жизненной силы.

ПРОДОЛЖЕНИЕ: domstihov.org/stihi_bez_rubriki/2015/12/18/vselennaya-durakov-prodolzhenie-10.html