Вселенная дураков. Продолжение 16

ПРЕДЫДУЩЕЕ: domstihov.org/nasha_Curiosities/2016/03/31/vselennaya-durakov-prodolzhenie-15.html

Глава восемнадцатая

…Уже минуло восемь лет с тех пор, как разномастное войско пришельцев осадило Парнас. Изначально задуманный ими штурм потерпел полное фиаско: достославные обитатели легендарной горы в едином порыве объединились перед лицом разнуздавшейся агрессии и смело пошли в бой.

Максимусасс построила подельников в цепочку по одному, раздала каждому по бидону своей желчи и приказала атаковать высоту. Парнасовцы дружным саркастическим смехом раскидали вражескую колонну, Пипецу навешали подзатыльников и, зарядив Грыжей катапульту, отправили каканадского помоечника в далекий полет.

Не раз и не два Елена Троллянская поднимала «войска» на штурм, и всегда неудачно. Избитые и израненные метким словом, возвращались ее сотоварищи после каждой атаки. Пришлось телеграфировать в центр, что ничего не получается. Из центра прислали бандероль с Гигантским Свиным Цепнем и написали, что он ручной.
Максимусасс, оседлав Цепня, предприняла одиночную вылазку, но сколько бы Лено не размахивала своими двумя руками, сколько бы не щелкала клыками и не распространяла вокруг себя характерный душок, ее потуги оказались напрасны – жертва зоотехнического эксперимента вернулась в лагерь с шишкой на лбу и оторванной ягодицей.
На счастье подельников, у супружеской четы Гад Минусов имелось средство для регенерации потерянных органов, поэтому многим подельникам были восстановлены некоторые руки, ноги, ребра и даже головы. А кое-кого из серьезно пострадавших пришлось клонировать в полном смысле этого слова.
Поэтому по стану осаждающих бродило сразу несколько одинаковых персон, и никому не было известно: кто из них настоящий, а кто – клон.
Улетевшего в никуда Пипеца тоже клонировали, но, как всегда, неудачно: исходником послужила Грыжина куча, которую он выдавил из себя перед полетом, и, вместо полноценного расхитителя нижнего белья, армия захватчиков получила два полуфабриката, один из которых называл себя «Печальной Дусенькой», носил мини-юбку, выщипывал брови и пытался всех соблазнить, а второй величался «Грыжорием Пидораспутиным» и занимался тем же самым.
Поняв бесперспективность штурмовых атак, Максимусасс завела себя привычку объявлять подельникам, что она-де «убегает на работу», а сама в это время в отчаянии грызла бетон и злобно стучалась головой об окружающую среду в виде скалистых утесов.
Посылки с провиантом из центра стали приходить все реже и реже, и некоторые из концессионеров перешли на подножный корм: Старикашка научился гнать самогон из гранита, супруги Гад Минусы поставляли к общему столу мух, клопов и тараканов, Татьяны Морды-Раторы охотились на местных невинных овечек, другие по привычке подворовывали у населения, а Хуйсельникова вспахала землю ушами и завела огород.
Раздрай и уныние царили в рядах. Зато веселые Парнасовцы, забавы ради, отлавливали подвернувшихся под руку Глюкмана, Хрюллерсона, Ваменскую или кого другого, привязывали им к хвосту консервные банки и с дружным улюлюканьем гоняли по склонам.
Лено Максимусасс, от отчаяния, что миссия провалилась, решила сама себя съесть, и уже было приступила, но неожиданно в лагере объявился возвратившийся из полета Пипец. Грыжа радостно сообщил, что недалеко находится другая гора – Геликон, и что взять ее не представляет никакого труда, поскольку, мол, обитателей там мало, и все они какие-то вялые.
Шайка быстро мобилизовалась на захват очередного рубежа, и скоро была у подножия великой горы.
Но глупый Пипец не ведал, что Геликон – в отличие от Парнаса с его веселыми жителями – обитель профессиональных тяжеловесов.
И, когда Максимусасс, надеясь на легкую победу, повела свою орду в бой, с вершины горы лениво спустились несколько аборигенов, мимоходом надавали всем оккупантам щелбанов, Пипецу отвесили персональный подзатыльник, а самой Лено, в виду ее неадекватно излишней активности, вставили вилку в глаз, от чего жертва зоологического эксперимента окосела на всю оставшуюся жизнь.
Поняв, что захватить Геликон не удастся, подельники вернулись к осаде Парнаса и к своим промыслам с огородами.
Прекрасно осознавая, что им не дано подняться даже на самую низшую ступень вожделенной вершины, концессионеры, словно заведенные, стали бегать вокруг ее подножия и пытаться растрясти ее устои. Парнасовцы, утвержденные в своем неоспоримом преимуществе, посмеиваясь, смотрели на тараканью возню, и иногда, верные своими привычкам, ради развлечения, отлавливали сачком каких-нибудь Пипецев-Ой-ёй-ев, помещали их в пустую трехлитровую банку из-под соленых огурцов, кормили бамбуком, а, по прошествии нескольких дней, выпускали обратно.

Как-то вечером Максимусасс объявила общий сбор. «Нам некуда больше идти! – сказала она, — мы побывали в Госсии, Падлестине, Уркраине, Чукотии, Месксике, СъшеА, Каканаде, Засраиле и даже в Антарктирде. Никто нас не жалует, а все наши амбиции разбиваются о стену всеобщего игнорирования, недоверия и презрения. Поэтому мы останемся здесь, у парнасских предгорий. Пусть нашей группе никогда не суждено одолеть высоту, зато мы можем завести здесь свое хозяйство и периодически осуществлять набеги на то, что нам не принадлежит и никогда принадлежать не будет?.. И, может быть, если очень сильно не получим по шее, отщипнем себе кусочек от желаемого. Но не будем забывать о главном: обложим гору своим присутствием, и пусть наш специально пахнущий душок постоянно поднимается до самой ее вершины. Авось кто-нибудь там отравится».
… С тех пор прошло восемь лет…

***
— Бей их, бей! Бей полоумное племя! – пришпорив Свиного Цепня, вопила Максимусасс.
— Как можно их бить, если пока что они бьют нас? – рассудительно возразил коновал Пейскулап, получая по печени от очередного парнасовца.
— Их подлостью надо брать, а не в открытом бою! – закричал израненный Старикашка, в очередной раз выползая на арену боевых действий. Ой-ёй-ёй был мертвецки пьян и не обращал внимания на свою оторванную голову и отсутствие обоих ног.
— Что вы скулите, а?! – распылилась жертва зоотехнического эксперимента, — там всего лишь бывшие поэты, впавшие в детство, они изгнаны со всех литературных сайтов.
— И кто же их изгнал? – поинтересовался Чупра.
— Я! Я изгнала! – истерично заверещала Максимусасс.
— Разве поэты могут быть «бывшими»?! – спросил безголовый Старикашка, заматывая скотчем распоротый живот.
— Могут! Спросите у Грыжы – он неначатый поэт.
Елене Троллянской приходилось тяжело – в какую бы сторону она не бросалась, повсюду ее встречали острые копья и вилы добродушных парнасовцев. В сражении Лено потеряла не только все свои клыки, но еще и годовой запас желчи; Свиной Цепень был изранен вдоль и поперек, а верный Грыжа Пипец трусливо забился в рейтарский шлем и молча смердел, не принимая никакого участия в битве. Остальные подельники либо были убиты наповал, либо, полностью израненные и деморализованные, настырно хорохорились, вызывая своими нелепыми действиями неудержимый смех непобедимых парнасовцев.
Максимусасс, безумно маневрируя между камней, выбрала себе в противники маленькую парнасскую фею. Недалекая Лено решила: чем меньше оппонент, тем легче его раздавить. Но не тут-то было! – фея щелкнула пальцами, и жертва зоологического эксперимента пробкой выскочила из седла, ударилась могучей задницей о выступающий утес и кубарем скатилась к подножью горы.
— Отступаем! – отхаркиваясь камнеземом, скомандовала Лено, – враг слишком силен.
Побежденные подельники уныло стали сползаться к лагерю. Жабы Гад Минусы трудились вовсю, залечивая раны и восстанавливая утраченные части тела пострадавших.
Ближе к вечеру Максимусасс собрала военный совет.
— Вы всегда так глупы, или сегодня особый случай?! – орала она на концессионеров, — кто живет на Парнасе? – сволочи, клоны, тролли, сплошные антисемиты и неудачники. Иначе – самые обычные, среднестатистические люди. А вы – избранные! И по праву своего самомнения просто обязаны захватить эту нелепую гору и возвысится над всеми! Я не знаю, что делает вас глупым, но это действительно работает.
— А сама-то, как красиво летела с отлога! Вместе со своим глистом. – Заметил Старикашка.
— Это потому что меня опрокинули. – стала оправдываться Лено, — я хочу всех победить, но из-за вас у меня не получается! Трудно считать себя Наполеоном из шестой палаты, когда вокруг одни идиоты!
Старикашка усмехнулся:
— Что хотела, то и получила. Подумай: разве вокруг тебя могут сплотиться нормальные люди? Нет. Только такие, как мы. А знаешь, какая разница между нормальными людьми и нами?
— Какая?
— Как между эскадроном и афедроном.
— Ты сначала русский язык на пять выучи, а потом рот открывай! – обиделась Максимусасс.
— Все! – Пипец устало вылез из-под шлема, – я устал, я ухожу. Мне нужен отпуск на природе.
— Ты еще любишь природу даже не смотря на то что она с тобой сделала? – спросил Впопуповский.
Каканадский гармошечник смущенно замолчал.
— Грыжа задумался… Это что-то новенькое, — заинтересовался Чупра, — наверное, он не так глуп, как выглядит. Потому такого не может быть!
Польщенный Пипец достал из кармана сморщенное яблоко и с аппетитом начал его грызть. На сборище, прихрамывая на оба уха, приковыляла Хуйсельникова и сразу встряла в разговор:

— Боль уже прошла, я заменила ее смехом. Сомневаюсь, что у нас все нормально… Мы начали настоящую войну против тех, кто посмел неодобрительно отозваться о наших шЫдеврах. Мы объявили войну людям, и повели ее самыми мерзкими методами. Но так и не смогли победить. Слава Богу, дело ограничилось только побоями!
— Хватит разлагать коллектив! – потребовала Максимусасс
— Ааа, я, видите ли, набралась такой наглости не только «сметь свое суждение иметь», но даже его высказать. Чего мне, «простой труженице», не положено: по кое-чьему мнению, я, как овца на веревочке, должна идти, куда ведут. Лошадка в шорах, а принцип — кнут. Иногда — небольшой такой пряник…
— В моем присутствии можно иметь только то мировоззрение, которое не противоречит моему! – жертва зоотехнического эксперимента обнажила остатки клыков, — иначе съем!

Мнения подельников разделились: одни вздумали бунтовать против деспотизма своей предводительницы, другие, с маниакальным мазохизмом встали на ее сторону. Грыжа, как всегда, от страха испортил очередной памперс.
— А еще нам говорили, что мы из тех, кто реально правит Вселенной… – снова завела свою шарманку Хуйсельникова.
— Ну и что? Мне тоже обещали вечную жизнь и памятник до плеч. А получил я только дурную славу. – равнодушно высказался Пейскулап.
И все заголосили наперебой, споря друг с другом.
— Эй, стадо, а ну быстро зафиксировалось! – вне себя от злости заревела Максимусасс, — перестаньте орать, а то гланды выпадут! У нас проблема посерьезнее!

Подельники замолчали. И в тишине все услышали непривычное тиканье.
— Что это? – испуганно пробормотал Старикашка.
— Не знаю…, — в тон ему ответил растерявшийся Чупра.
Мандраж охватил концессионеров, и только Пейскулап, поверхностно знакомый с жизнью пресмыкающихся, не потерял присутствие духа – он схватил Хуйсельникову за пятки, выпрямил громкоговорящую тетку в одну линию, и, используя ее уши как металлоискатель, уловил источник необычных звуков.
Тикало в животе у Пипеца. С каждой секундой все громче и громче.
— Ты, скотина, где яблоко спер? – возбужденно потея, спросила Максимусасс.
— На пляже в Каканаде. Получилась оказия с халявой, – ответил Грыжа, раздуваясь от гордости. А раздувало его конкретно – сначала нос стал размером с голову, а голова – увеличилась до габаритов задницы, затем задницу раздуло метра на три вширь, и только тоненькие волосатые ножки оставались неизменными в габаритах своей кривизны.
— Сейчас рванет! – со знанием дела пообещали сестры Морды-Раторы, – прячьтесь, кто куда!
Но Пипец взорвался не сразу. Несколько месяцев он продолжал раздуваться от собственной значимости. Измученные ожиданием концессионеры перестали обращать на него внимание и спокойно вернулись к своему образу жизни – снова стали лениво грызться между собой, заниматься индивидуальным промыслом, периодически безрезультатно пытаясь захватить Парнас. Максимусасс, верная своим принципам, грызла подножье горы, а в перерывах «убегала» на только ей одной известную «работу». Жизнь подельников вернулась в нормальное русло.
Но Грыжа все-таки рванул. Предсказуемо, но неожиданно. Взрывная волна сместила орбиту Земли, уничтожила всех динозавров и несколько человеческих цивилизаций, разметала испанскую Армаду, взорвала Чернобыльскую АЭС, развязала Вторую мировую войну и разметала планету Фаэтон на многие-многие мелкие астероиды. А на Солнце появились пятна.
Отброшенные гигантским смердящим выхлопом, концессионеры смешались во времени и пространстве, и со сверхсветовой скоростью переместились туда, куда Макар телят не гонял.

— Вот перднул, так перднул! Ай, да Пипец! – восторженно объявил Сосок Подлизнев.
— Согласен, Грыжа сработал профессионально, но где мы находимся? – осматривая туманные окрестности, поинтересовался Пейскулап.
— Судя по характерному душку, это другое измерение, а, если быть точнее, планетарная система Жуидия! – радостно сообщила Максимусасс.
— Как непривычно слышать от тебя научные выражения! – отплевываясь от пыли, поднялся с поверхности измерения Старикашка. – Теперь понятно, почему твои родители часто просили тебя убежать из дома.
— Мой мозг иногда способен растягиваться, – ответила Лено, стряхивая с себя Грыжины ошметки, – кстати, а где мой протеже? И где все остальные?
— От Пипеца остался только нос и воспаленная предстательная железа! – бодро отрапортовала Хуйсельникова.
— Ха-ха-ха! – обрадовалась жертва зоотехнического эксперимента, — запомните: Грыжа Пипец – это не существо с туловищем, руками, ногами и головой, Грыжа Пипец – это нос. А все остальное – всего лишь отростки к нему.
И точно, через несколько минут из предъявленного носа вылезла голова, затем тушка с конечностями, а потом неизменный рейтарский шлем.
— Я здесь! Я с вами! – бодро объявил взорвавшийся расхититель нижнего белья, — не так-то просто от меня избавиться
— Ну, хоть этот на месте. А остальных мы найдем, не могли же они улететь далеко. А если не найдем, тогда отыщем других – дураков во Вселенной хватает. Теперь запомните: у нас появились две новые цели: вернуться на Землю и отомстить! Иначе не будет нам счастья! Всем все понятно? Тогда вперед, к достижению задуманного!
— Ура! – закричала концессионеры, привычно строясь в колонну по одному.

Несколько месяцев понадобилось землянам, чтобы навести порядок после разрушений, произведенных взрывом Пипеца. Но еще долго внутреннее содержимое Грыжиного организма, в виде непредвиденных осадков, засоряло собой планету: «свежатинка», «в соавторстве с зощенко», «поиграемся с классиками», «и это все о нем», «говнопародии», «говнопародии на анонсистов главной/в алфавитном порядке/на бардовские и эстрадные песни/на журнал «Край городов/на звезд рейтинга», «пьесы», «©кунс(т)камера», «архив» и «говнолье».
Люди отлавливали дурно пахнущие фрагменты каканадского помоечника и с удовольствием их уничтожали, не оставляя злобному метеористу ни малейшего шанса остаться в Истории.
Благодаря взрывной репатриации подельников, человечество освободилось от скверны: науки и искусство резво пошли в гору. Михаилу Васильевичу Ломоносову удалось возродить не только съеденного Еленой Троллянской участкового уполномоченного лейтенанта Мумудзе и лаборанта Дегтярева, но еще и безвинно пострадавших арабов и животных.
Возрожденный Мумудзе, вооружившись лупой и пинцетом, обнаружил корень зла, после чего передал материалы следствия в Международный уголовный суд, и судьи признали засраильский «Нассат» сионистско-террористической организацией, ответственной за геноцид, военные преступления и преступления против человечности.
Но случилось так, что лопнувший Пипец то ли уничтожил, то ли отбросил взрывной волной в Жуидию (или еще куда подальше) всех сионистов и нассатовцев, поэтому в Сибирь отправлять никого не стали по причине отсутствия главных фигурантов уголовного дела.
Земля расцвела.
А больше всех осталась довольна тетя Дима – с исчезновением Пипеца у нее перестало пропадать нижнее белье.

Собственно говоря, на этом историю можно было бы и закончить, но мы же не из таких. Это всего лишь конец Первой части…