Вселенная дураков-2. Возвращение концессионеров. Продолжение 7

ПРЕДЫДУЩЕЕ: domstihov.org/nasha_Curiosities/2018/10/01/vselennaya-durakov-2-vozvraschenie-koncessionerov-prodolzhenie-6.html

— Плохо мне… — простонал беглец, разлепляя веки. – Кто я и почему? Сколько времени и что за местность?
— Ты – бывший Старикашка Ой-ёй-ёй, взявший себе новое имя «Воняй», чтобы больше соответствовать своей натуре. – Ответил сидящий рядом Профессор. – Семь часов сорок минут. Находимся мы у нанокомпозитных Врат, ведущих в обитель Хранения Больших Секретов.
— А ты кто? – еле ворочая облупившимся языком, спросил алкоголик.
— На, пей, — протянул канистру Пенисюк, — сразу все вспомнишь.

Воняй привычными глотками принял похмельную дозу, облизнулся, отрыгнул и уставился на Доносюковича потеплевшими глазами. Затем в его мозгу что-то щелкнуло, и он закричал:
— Профессор, мать твою за ногу! Ты ли это? Добрались, что ли? Дай я тебя расцелую!
— У меня от твоих поцелуев вся задница болит! Ты любишь взасос и мне приходится отвечать тебе взаимностью. А проктолог нынче дорог!
Вставай, пошли.

Воняй поднялся, порылся в карманах, нашел заплесневелый рулон оконного скотча и кусок резинового шланга. Вставил один конец шланга в канистру, другой себе в рот, водрузил канистру на голову, примотал ее для надежности скотчем и поспешил вслед за Пенисюком.

— Я тут был один раз, в экскурсионных целях. – Доносюкович стал рассказывать историю обители, — мне тогда исполнилось сорок пять лет, и я увязался за группой студенток-первокурсниц.

— Профессор… Ты – неисправим! Тебе много лет хочется найти то, чего нет в природе. Хотя запасные аэродромы там есть! – Воняй бодро отреагировал на Пенисюковское вступление, — половые извращенцы на западе используют стрихнин в малых дозах при этих извращениях… смотри, не переборщи с дозой, а главное, не свали последствия на Путина, иначе получишь невменяемый пиар своей деятельности.

— Мне пиар не поможет, я пользуюсь «Дюфалаком» и ем крем «для загара».
И не перебивай! Слушай дальше!

Бывший Старикашка многозначительно присосался к шлангу и сотворил на лице внимательное выражение.

— Студенточки! Ммм!.. И почему они мне всегда отказывали?..

Воняй понимающе закосоглазил.

— Здесь, в обители, собраны страхи-артефакты со всей Вселенной.
Охраняет их взвод Херувимов и какой-то нелепый сторож, которого я тогда не застал по причине его отсутствия, поговаривали, что он находился на самоизлечении своей мании величия.
Но гид провел нас в тайное хранилище и там я увидел то, о чем тебе рассказывал. Увидел – и забыл. Но встретив вашу атаманшу – вспомнил.
По табличке и фотороботу.

— Сторожей я не боюсь! – развязано заметил Воняй, — во-первых, я выпил, а во-вторых, у меня есть искривитель.

Несколько суток напарники шли, плутая среди стеллажей, заставленных таинственным хламом-фобиями.
Иногда Пенисюк терял след, но тщательно обнюхав землю, он снова находил его и радостно толкал бывшего Старикашку в бок, показывая нужное направление. Ведерная канистра уже почти опустела, Воняй чувствовал себя хорошо и радостно, его тянуло то на стихи, то на песни, а то на «поговорить по душам». Он ежечасно признавался в любви Профессору, старался его обнять и облобызать. Доносюкович задумчиво не сопротивлялся.

— Здравствуйте, — раздалось из-за ближайшего угла, – предъявите ваши билетики.
Воняй зачмокал шлангом, Пенисюк сделал вид, что это не он, но голос требовательно повторил:
— Билеты!
— А ты кто такой? – встал в позу профессиональный алкоголик.
— Сами мы не местные, я – Профессор, он – беженец, билетов у нас нет, подайте на пропитание! – заныл Доносюкович.

— Кто я такой? – насмешливо переспросил голос и взору приятелей предстал наш старый знакомец – жабий самец Гад Минус, приобредший человеческий облик.

— Брат?! – радостно завопил Воняй, бросаясь в объятья родственника, — какими судьбами?! Ты изменился, но я все равно узнал тебя по специфическому запаху.

— Идите за мной в служебное помещение, там и поговорим, — спуская тайную слезу счастья, сказала трансформированная жаба.

Бытовка Гад Минуса оказалась невелика. Изъеденная клопами раскладушка, тумбочка и две табуретки – вот и вся мебель, украшавшая халупу. Окно, затянутое полиэтиленовой пленкой, пропускало совсем немного света, а закопченная керосиновая лампочка тоже мало способствовала нормальному освещению.

— Рассказывай! – потребовал Воняй у брата, снимая с головы канистру и протягивая ее опустившемуся единоутробцу. Тот допил остатки и начал повествовать.

— После того, как Пипеца разорвало, меня отбросило в самый далекий сектор Вселенной, где мое тело трансформировалось в человеческое. Без кипы на голове, с заново отросшей крайней плотью, я оказался там не один – меня было так много, что я сам в себе запутался. Мои «я» скакали вокруг самих себя, называли друг друга «Метатронами», «Мотыльками», «Гад Минусами», «No Angels», «Японскими Сонетами» и «Джонами Магвайерами», каждый «я» писал на другого «я» доносы всем остальным «я». Я тоже писал, бегал и называл друг друга.
Потом кому-то из моих «я», а может быть, мне самому, пришла в голову идея убить остальных «я».
В результате бойни остался только один «я», но был ли он мной, или нет – точно сказать не могу.
С отшибленным мозгом и вывернутой наизнанку совестью, я бесцельно бродил между своими трупами, победно ковыряя в носу.
Потом мне захотелось есть, и я съел всех себя.
Насытившись, лег спать, а проснувшись, решил облегчиться.
Но, что ты думаешь! Из моей задницы полезли не экскременты, а драконы!

— Здравствуйте, — сказал первый, Абсурдный дракон, — вы не смущайтесь, продолжайте, я посижу здесь, на камушке, подожду товарищей.

И вскоре из меня вылезли все остальные драконы – Золотой, Индиговый и Крапивный.

Они собрались на совет, о чем-то поговорили между собой и пригласили меня выслушать их мнение.

— Ты – известный негодяй, — сказали драконы. – мы слышали о твоих преступлениях. Раньше ты прятался от нашего гнева в жабьей шкуре, менял имена и местожительства, но мы все про тебя знаем, Вор Уа, или, как ты любишь всем представляться, Аовур.
Мы могли бы тебя съесть, но одна мысль о том, что такой паразит, как ты, будет какое-то время находиться внутри нас, вызывает отвращение и ужас.
Поэтому нами было принято решение назначить тебе наказание в виде пожизненных исправительных работ в качестве сторожа на побегушках в обители Хранения Больших Секретов. Без спецодежды, зарплаты и отпускных.
Но можешь подрабатывать там экспонатом и жить на подаяния туристов.

Я обиделся и встал в позу.
— Как смеете вы, пернатые насекомые, судить меня – саентолога восьмого дана, бесспорного лидера земного сетевого маркетинга, величайшего поэта всех времен и спонсора самой тети Димы?!

Драконы переглянулись, усмехнулись и меня закружило, понесло и вынесло в отдел кадров обители.
Тут со мной поступили по-божески – выделили угол, лампу, мебель, а два раза в год мне дарят рулон туалетной бумаги. Ты не представляешь, какой это праздник! Я привык все больше пальцами, а ногти-то я никогда не стригу…
Забыл тебя спросить: а кто это?

Закончив свой рассказ, Аовур Гад Минус ткнул рукой в Пенисюка.
Профессор брезгливо оттолкнул руку, тем более, что от нее нехорошо попахивало.

— Успокойся, это мой друг, Профессор Доносюкович Пенисюк.
— Настоящий профессор? – удивился Аовур, — и что его с тобой связывает?
— Профессор – это имя, а не диагноз. А связывает нас одно общее дело. Нам нужно забрать отсюда Главный Секрет Лено Максимусасс. Ты ее должен помнить!
— Ну, еще бы! – хохотнул младший брат, — это такая клыкастая зазноба с огромной задницей. А для чего вам ее секрет?
— Понимаешь, мы сейчас опять в одной шайке. Лено ей верховодит. Но атаманом должен быть я! Случайно в мои руки попал Искривитель Чужого Мнения. Он безотказно действует на всех, только на одну Максимусасс – самым странным образом: вызывает диарею, но мнение не искривляет.

— Я слышал, про искривитель. Сильная штука, но есть у него одна нехорошая особенность… Ладно, об этом потом. Пошли за Главным Секретом твоей конкурентки.

Воняй растолкал задремавшего было Профессора и троица отправилась на поиски артефакта.
Аовур отбежал вперед, отыскивая нужное направление, напарники, не теряя из виду проводника, шли ровным шагом, осматривая стеллажи.

— Дело почти сделано, — заметил Пенисюк, — помнишь, ты обещал мне бабу без сисек.
— Помню. – поморщился Воняй. Он не любил, когда ему напоминали про обещанное, поскольку никогда не выполнял взятых на себя обязательств. К тому же бывший Старикашка начал трезветь, и это самым плохим образом отражалось на его восприятии действительности.
— Обещал, значит, будет. – сказал он, — бери моего младшего брата.
— Но он не женщина!
— А тебе какая разница?
— Разницы никакой, но…
— Что «но»? Если тебе без разницы, о чем тогда разговор? К тому же сисек у него точно нет.
— Есть! Мужские! Жирные и отвислые. Я их нащупал, пока вы разговаривали.
— Презентуешь ему свой бюстгальтер по уменьшению груди и все проблемы исчезнут.
— Да, это выход! – обрадовался Профессор перспективному повороту событий. – А он согласиться стать моей женщиной? За бюстгальтер?
— Конечно, согласиться! Он ведь мой брат. Одна кровь, одни стремления.

Пенисюк пришел в отличное расположение духа и предался противоестественным эротическом фантазиям, которые были прерваны громким криком Гад Минуса:
— Нашел!
Взорам напарников предстала самая обыкновенная дверь в коробочной стойке.
— Она? – уточнил у брата Воняй.
— Она самая! – утвердительно ответил Аовур. – Вам запаковать или так заберете?
— Запакуй, если не жалко. – алкоголик обнял родственника и что-то зашептал ему на ухо, показывая глазами на Профессора.
— А это будет так же прекрасно, как с черенком от лопаты? – спросил Гад Минус.
— Еще прекраснее. Но ты разницы не почувствуешь, нет в тебе эстетического и возвышенного.
— Тогда я согласен.
— Вот и хорошо. Но сначала вынесем отсюда дверь.
Аовур упаковал артефакт в старые газеты, перевязал веревкой, и напарники потащили конструкцию к черному выходу. Младший брат, по сложившей традиции, шел впереди, показывая дорогу.

— Фьють, фьють! – раздался перелив свистка.
— Это охрана! Херувимы, спущенные с цепи! – обреченно закричал Гад Минус. – бегите отсюда, иначе вам крышка!
— Я дверь не брошу! – ответил Воняй, — к тому же, у меня есть искривитель…
— Дурак! Он на честных людей не срабатывает. А на очень бесчестных — воздействует самым позорным для них образом. Вот что я хотел тебе тогда сказать! И запомни: каждый необычный предмет, попавший в руки темных сил, обретает очень непредсказуемые свойства.
— Теперь понятно, почему Максимусасс обдристалась, — заметил алкоголик на бегу.
— Сейчас мы все обдрищемся. – пророчески заныл Аовур.

Но тут в голову Профессору пришла мысль. Она была настолько емка, что раздула череп Пенисюка до размеров дирижабля, и Доносюкович, вместе с Воняем и дверью, стрелой взмыл в экзосферу.

— Прощайте! – только и успел крикнуть им вослед трансформировавшийся жабеныш, но тут подоспели Херувимы, взяли Гад Минуса под белы рученьки и отвели преступника в здание на Лубянке.
…Воняй умирал. Профессор несколько раз сделал ему искусственное дыхание взасос, сдул всю свою голову в воняевские легкие, но это мало помогло – в экзосфере не было ни капли кислорода и ни грамма алкоголя, а без этих составляющих бывший Старикашка долго прожить не мог.
Пенисюк был по натуре добрым, хотя и глупым, поэтому он искренне начал оплакивать предстоящую кончину своего товарища.

— Откройте окна, мне нечем дышать! Откройте двери! Хочу сквозняк! – агонизировал Воняй.
— Окон у нас нет, но дверь открыть могу, — ответил Профессор сквозь рыдания.
И открыл.

Дверной проем издал чавкающий звук, всосал в себя умирающего и его напарника, свернулся в клубок и растворился в пространстве.

— Живой! – Пенисюк радостно обнял Воняя, по привычке шаря по его соскам.
— Где мы? – тяжело дыша, поинтересовался алкоголик.
— Не знаю. Да, какая разница? Вот ты, вот я, вот дверь!

Взгляд алкоголика заскользил по рядом стоящему домику, выкрашенному синей краской, по зданию с надписью «Клуб», по лошадиному заду и по мальчонке, разъезжающему на трехколесном велосипеде, а затем уперся в памятник человеку, похожему со спины на Ленина.

— Это какое место на карте, как называется? – поинтересовался Воняй у бабушки с ведробидоном.

— Москва, Кремль, деревня Лопатино, сынок. Ты, вижу я, инопланетянин? Уж больно косой какой-то и перегаром смердишь. А еще чужую дверь своими немытыми руками украл.

— Россия, значит… — обреченно заметил Пенисюк и приготовился к наихудшему.

ПРОДОЛЖЕНИЕ: domstihov.org/nasha_Curiosities/2018/10/14/vselennaya-durakov-2-vozvraschenie-koncessionerov-prodolzhenie-8.html