Вселенная дураков-2. Возвращение концессионеров. Продолжение 20
ПРЕДЫДУЩЕЕ: domstihov.org/nasha_Curiosities/2019/09/29/vselennaya-durakov-2-vozvraschenie-koncessionerov-prodolzhenie-19.html
Как и предсказал Ебгений Пуканов, Грыжа летел очень медленно. Но концессионеры не жаловались, у них было много салата говнолье, а Хуйсельникова надаивала достаточно стекломоя из своих перьев. Тимофея не забывала о товарищах, оказавшихся по тут сторону Лено Максимусасс: через задницу жертвы зоотехнического эксперимента им ежедневно отправляли посылки с едой.
Голодали только Пуканов с Номерным, тайно присосавшиеся к надутому Грыже. Наконец, когда Номерной распух от голода и умер, Ебгений в один присест съел труп несчастного Больбумара. Насытившись, Пуканов заснул и сильно захрапел, чем привлек внимание пьяного Воняя, совершавшего моцион на палубе.
— Ты ли это, Пуканчик? – поинтересовался профессиональный алкоголик, увидев беглеца.
— Сбавь обороты и выпусти пар — тебе сразу полегчает! – злобно ответил ретроград. Он знал, что после предательства, концессионеры его невзлюбили, а от старшей Логореи можно было ожидать многих неприятностей. – Что не так? Или у тебя такая жуткая каша, что даже не сформулировать вопрос?
Воняй находился в мажорном настроении, он нежно ткнул Пуканова ногой в пах, взвалил на свои чахлые плечи потерявшего сознание Ебгения и отнес его в лагерь.
— Я с добычей! – сообщил он концессионерам. – Смотрите, кого поймал!
— Браво! Можно ведь и среди стада не блеять по-бараньи, все зависит от нас! – захлопала крыльями Хуйсельникова. – А кто это? Материться грех, но так и тянет.
Пенисюк Доносюкович со знанием дела повертел бессознательное тельце Пуканова и самодовольно заявил:
— Это мужчина. Только мужские признаки у него слабо выражены и очень синюшного цвета… Кто это его так?
Воняй горделиво приосанился, но насладиться своим триумфом не смог – Тимофея отвесила ему леща и запричитала:
— В кои-то веки среди нас появился настоящий мужчина, а ты его избил по яйцам?!
— А я?! – подал голос надутый Грыжа. – я тоже настоящий мужчина! Ироничен, решителен, зубаст, самолюбив и одновременно хорошо воспитан, тактичен и очень нежен.
— Был бы ты мужчиной, не надувал бы сам себя через отверстие! – брезгливо захохотала Тимофея и выжидающе посмотрела на Воняя и Пенисюка.
— Я – алкоголик, — поняв, что дело пахнет керосином, взял самоотвод Воняй.
— А у меня комплекс на женщин, — замахал руками Профессор, — терпеть не люблю сиськи!
— То-то же! – удовлетворительно крякнула старшая Логорея и принялась внимательно рассматривать перекошенную от боли физиономию Пуканова.
— Погодите! – заявила Тимофея после тщательного осмотра, — так это же наш бывший герой-любовник!.. Хуйсельникова, а ну, сделай ему искусственное дыхание.
Изголодавшаяся Илана присосалась к Ебгению со всей страстью на которую только может быть способно существо, из чьих перьев добывается стекломой.
Пуканова тут же стошнило от такого счастья и он пришел в себя.
— Кто я и где я? И как всех вас зовут? – поинтересовался он у концессионеров.
Но, не дав никому из них ответить, запел тоненьким голосочком на разные лады:
— Клара Целкин, тебя скоро порвут – пальцем!
Смерть девственницам!!!
Южное Подмосковье, Северное Подтамбовье…
Рожденный вонять — благоухать не может!!!
— Пуканушка, что с тобой? – залилась слезами сердобольная Хуйсельникова, памятуя о былых сердечных страданиях Ебгения, обращенных в сторону ее зобастой физиономии.
— Я не Пуканушка! Я дон Альфонсо Себастьян Перейро! Я не виноват, я такой родился. Меня пучит, прет и несет. Дела мои кошмарные, но втолковать мне это невозможно — я другого мнения. Не надо меня наставлять — лучше надо мной посмеиваться. Впрочем, меня и смех не берет — я уверен, что это не про меня. Чего ты хочешь, пучеглазая тетка?
Пока Хуйсельникова исторгала из себя водопады стекломойных слез, Тимофея потыкала поленом отбитые гениталии Пуканова и поняла, что от пленного не будет никакого толку. В мрачном настроении она вернулась на капитанский мостик, пришпорила Грыжу, затем, приняв позу лотоса, предалась мечтам о завоевании Земли.
Убедившись, что после сильного удара по причиндалам, Ебгений невозвратимо тронулся рассудком, Воняй и Пенисюк обсудили сколько салата говнолье уйдет на прокорм нового члена команды и разошлись по своим делам: Воняй пьянствовать в одиночестве, Пенисюк затыкать свищи в грыжиной оболочке.
И только Хуйсельникова осталась рядом со своим кумиром, всеми способами пытаясь возродить в нем остатки разума.
— Твои действия попахивает однополым сексом, — вяло реагировал Пуканов на ее манипуляции. – Как тебя зовут, убогая? Илана? Хорошо, Илана! Так, Илана! Илана, очень хорошо! Только ни к чему все это. Я своими глазами видел московские дворовые помойки, ты намного хуже их!
— Может, стекломою? – пошла на отчаянный шаг Хуйсельникова, зная, что ей влетит от остальных концессионеров за разбазаривание казенного имущества.
— Увы, у меня вкус другой — водка-коньяк-виски. Но от стекломоя не откажусь! — оживился Пуканов.
Выпив стакан, Ебгений уткнулся в Хуйсельниковскую манишку, напустил слюней на илановский ласты и захрапел так, что у Грыжи Пипеца началась изжога.
*
— Собрание жертв, всосанных бездонной задницей Лено Максимусасс, объявляем открытым! – громогласно заявили сестры-Морды-Раторы, собрав всосанных концессионеров у бычьей головы Елены Троллянской, — какие будут предложения по возвращению нас в естественную среду обитания?
— А зачем нам возвращаться? – поинтересовался приспособленец Фекалецкий. – Здесь тепло, еду нам поставляют, а к здешнему запаху мы давно привыкли — Грыжа Пипец смердит не хуже.
— Связь работает в одностороннем порядке, — выступил вперед слепой механик Дениско Сраньцырев, — оттуда сюда можно, отсюда туда нельзя.
— Мой навоз не выходит из меня правильным путем, он распределяется по всему организму, – подтвердила слова механика верхняя часть жертвы зоотехнического эксперимента, – вспомните, я специально проглотила гнома Даст-Всем-в-Зада, но он не проскочил через меня, а так и бродит до сих пор по моему кишечнику, доставляя мне массу неудобств.
— Втащить или вытолкать твое туловище из дверного проема у нас не получилось, значит нужно тебя развернуть, – сказал Сраньцырев, — когда ты окажешься задом к народу, мы все влезем в тебя и выскочим через рот, а потом освободим твои необъемные телеса.
— Нет, не получится, — вздохнула Максимусасс, — застревание в дверях – мое родовое проклятие. Сколько веков я избегала его, но от судьбы не уйдешь.
— Зато, если мы тебя развернем, ты сможешь наслаждаться созерцанием жизни головой, а не жопой.
— Действуйте! – согласилась Елена Троллянская.
Сраньцырев произвел необходимые расчеты, приказал узникам раздеться и сдать одежду на нужды концессии, сплел из белья веревки, одними концами которых оплел Максимусасс, а другими опутал кобылу Чучу Супер-Срачу, выстроил подельников в нужном порядке и скомандовал «Тяни!».
Гигантская туша жертвы зоотехнического эксперимента медленно стала поворачиваться вокруг своей оси…
ПРОДОЛЖЕНИЕ: domstihov.org/nasha_Curiosities/2020/08/30/vselennaya-durakov-2-vozvraschenie-koncessionerov-prodolzhenie-21.html
Как и предсказал Ебгений Пуканов, Грыжа летел очень медленно. Но концессионеры не жаловались, у них было много салата говнолье, а Хуйсельникова надаивала достаточно стекломоя из своих перьев. Тимофея не забывала о товарищах, оказавшихся по тут сторону Лено Максимусасс: через задницу жертвы зоотехнического эксперимента им ежедневно отправляли посылки с едой.
Голодали только Пуканов с Номерным, тайно присосавшиеся к надутому Грыже. Наконец, когда Номерной распух от голода и умер, Ебгений в один присест съел труп несчастного Больбумара. Насытившись, Пуканов заснул и сильно захрапел, чем привлек внимание пьяного Воняя, совершавшего моцион на палубе.
— Ты ли это, Пуканчик? – поинтересовался профессиональный алкоголик, увидев беглеца.
— Сбавь обороты и выпусти пар — тебе сразу полегчает! – злобно ответил ретроград. Он знал, что после предательства, концессионеры его невзлюбили, а от старшей Логореи можно было ожидать многих неприятностей. – Что не так? Или у тебя такая жуткая каша, что даже не сформулировать вопрос?
Воняй находился в мажорном настроении, он нежно ткнул Пуканова ногой в пах, взвалил на свои чахлые плечи потерявшего сознание Ебгения и отнес его в лагерь.
— Я с добычей! – сообщил он концессионерам. – Смотрите, кого поймал!
— Браво! Можно ведь и среди стада не блеять по-бараньи, все зависит от нас! – захлопала крыльями Хуйсельникова. – А кто это? Материться грех, но так и тянет.
Пенисюк Доносюкович со знанием дела повертел бессознательное тельце Пуканова и самодовольно заявил:
— Это мужчина. Только мужские признаки у него слабо выражены и очень синюшного цвета… Кто это его так?
Воняй горделиво приосанился, но насладиться своим триумфом не смог – Тимофея отвесила ему леща и запричитала:
— В кои-то веки среди нас появился настоящий мужчина, а ты его избил по яйцам?!
— А я?! – подал голос надутый Грыжа. – я тоже настоящий мужчина! Ироничен, решителен, зубаст, самолюбив и одновременно хорошо воспитан, тактичен и очень нежен.
— Был бы ты мужчиной, не надувал бы сам себя через отверстие! – брезгливо захохотала Тимофея и выжидающе посмотрела на Воняя и Пенисюка.
— Я – алкоголик, — поняв, что дело пахнет керосином, взял самоотвод Воняй.
— А у меня комплекс на женщин, — замахал руками Профессор, — терпеть не люблю сиськи!
— То-то же! – удовлетворительно крякнула старшая Логорея и принялась внимательно рассматривать перекошенную от боли физиономию Пуканова.
— Погодите! – заявила Тимофея после тщательного осмотра, — так это же наш бывший герой-любовник!.. Хуйсельникова, а ну, сделай ему искусственное дыхание.
Изголодавшаяся Илана присосалась к Ебгению со всей страстью на которую только может быть способно существо, из чьих перьев добывается стекломой.
Пуканова тут же стошнило от такого счастья и он пришел в себя.
— Кто я и где я? И как всех вас зовут? – поинтересовался он у концессионеров.
Но, не дав никому из них ответить, запел тоненьким голосочком на разные лады:
— Клара Целкин, тебя скоро порвут – пальцем!
Смерть девственницам!!!
Южное Подмосковье, Северное Подтамбовье…
Рожденный вонять — благоухать не может!!!
— Пуканушка, что с тобой? – залилась слезами сердобольная Хуйсельникова, памятуя о былых сердечных страданиях Ебгения, обращенных в сторону ее зобастой физиономии.
— Я не Пуканушка! Я дон Альфонсо Себастьян Перейро! Я не виноват, я такой родился. Меня пучит, прет и несет. Дела мои кошмарные, но втолковать мне это невозможно — я другого мнения. Не надо меня наставлять — лучше надо мной посмеиваться. Впрочем, меня и смех не берет — я уверен, что это не про меня. Чего ты хочешь, пучеглазая тетка?
Пока Хуйсельникова исторгала из себя водопады стекломойных слез, Тимофея потыкала поленом отбитые гениталии Пуканова и поняла, что от пленного не будет никакого толку. В мрачном настроении она вернулась на капитанский мостик, пришпорила Грыжу, затем, приняв позу лотоса, предалась мечтам о завоевании Земли.
Убедившись, что после сильного удара по причиндалам, Ебгений невозвратимо тронулся рассудком, Воняй и Пенисюк обсудили сколько салата говнолье уйдет на прокорм нового члена команды и разошлись по своим делам: Воняй пьянствовать в одиночестве, Пенисюк затыкать свищи в грыжиной оболочке.
И только Хуйсельникова осталась рядом со своим кумиром, всеми способами пытаясь возродить в нем остатки разума.
— Твои действия попахивает однополым сексом, — вяло реагировал Пуканов на ее манипуляции. – Как тебя зовут, убогая? Илана? Хорошо, Илана! Так, Илана! Илана, очень хорошо! Только ни к чему все это. Я своими глазами видел московские дворовые помойки, ты намного хуже их!
— Может, стекломою? – пошла на отчаянный шаг Хуйсельникова, зная, что ей влетит от остальных концессионеров за разбазаривание казенного имущества.
— Увы, у меня вкус другой — водка-коньяк-виски. Но от стекломоя не откажусь! — оживился Пуканов.
Выпив стакан, Ебгений уткнулся в Хуйсельниковскую манишку, напустил слюней на илановский ласты и захрапел так, что у Грыжи Пипеца началась изжога.
*
— Собрание жертв, всосанных бездонной задницей Лено Максимусасс, объявляем открытым! – громогласно заявили сестры-Морды-Раторы, собрав всосанных концессионеров у бычьей головы Елены Троллянской, — какие будут предложения по возвращению нас в естественную среду обитания?
— А зачем нам возвращаться? – поинтересовался приспособленец Фекалецкий. – Здесь тепло, еду нам поставляют, а к здешнему запаху мы давно привыкли — Грыжа Пипец смердит не хуже.
— Связь работает в одностороннем порядке, — выступил вперед слепой механик Дениско Сраньцырев, — оттуда сюда можно, отсюда туда нельзя.
— Мой навоз не выходит из меня правильным путем, он распределяется по всему организму, – подтвердила слова механика верхняя часть жертвы зоотехнического эксперимента, – вспомните, я специально проглотила гнома Даст-Всем-в-Зада, но он не проскочил через меня, а так и бродит до сих пор по моему кишечнику, доставляя мне массу неудобств.
— Втащить или вытолкать твое туловище из дверного проема у нас не получилось, значит нужно тебя развернуть, – сказал Сраньцырев, — когда ты окажешься задом к народу, мы все влезем в тебя и выскочим через рот, а потом освободим твои необъемные телеса.
— Нет, не получится, — вздохнула Максимусасс, — застревание в дверях – мое родовое проклятие. Сколько веков я избегала его, но от судьбы не уйдешь.
— Зато, если мы тебя развернем, ты сможешь наслаждаться созерцанием жизни головой, а не жопой.
— Действуйте! – согласилась Елена Троллянская.
Сраньцырев произвел необходимые расчеты, приказал узникам раздеться и сдать одежду на нужды концессии, сплел из белья веревки, одними концами которых оплел Максимусасс, а другими опутал кобылу Чучу Супер-Срачу, выстроил подельников в нужном порядке и скомандовал «Тяни!».
Гигантская туша жертвы зоотехнического эксперимента медленно стала поворачиваться вокруг своей оси…
ПРОДОЛЖЕНИЕ: domstihov.org/nasha_Curiosities/2020/08/30/vselennaya-durakov-2-vozvraschenie-koncessionerov-prodolzhenie-21.html
12 комментариев
У Пуканчика помутнение перманентное, долгоиграющее, просветления никогда не дождемся. :)
Как много конспирологов на сайте…
Стопудовый зачет насчет морожки!
)))
:):)
А, вот, интересно, ежели бы он взаправду схлестнулся на сайте с.ру с Воняем, кто бы победил? И с той и с другой стороны – по своему модератору; штатных детских обзывалок – у каждого вагон and маленькая тележка; оба – злые, как черти и т.д., и т.п.
Лично я поставил бы на Воняя – в нем до сих пор кипит процесс нереализованных кишечных страстей, тогда как Пукашка имеет выхлоп посредством всяких Хуйсельниковый и прочих единоутробных созданий разного полу.
А вообще, как всегда – молодца.
)))
Из духа противоречия я поставлю на Пукашку. :):):)