Ленин в октябре

(или Ленин и безобразное поведение разведчика Штирлица).

1.
Лакированный Штирлиц, в черном эсэсовском мундире, четко проследовал по главному коридору IV отдела РСХА. Знакомые фашисты выкрикивали «Хайль!», и выкидывали руку. Штирлиц еле успевал уворачиваться, так их было много. Фашистов.
— Привет, привет, — манипулировал туловищем разведчик. – Зарплату дают?
— Час пик, штандартенфюрер. Хайль Гитлер! – Салютовали молодчики.

2.
Умудренный жизнью, убеленный сединами, изборожденный морщинами, укуренный трубкой, обрамленный перьями вождь апачей В Ождяп Ачей-III, передал Трубку Мира бледнолицему инвестору-конкистадору.
Корсар глубоко затянулся и, закатив зенки, рухнул на циновки. Жылезный шлем, с бряцаньем, отлетел в угол круглого вигвама.

3.
У кабинета Мюллера Штирлиц прислушался, приложив широкий раструб к дубовой двери. Слышно было плохо, но, проявив чудеса сообразительности, можно было догадаться, что Мюллер трахает какую-то очередную грязную девку.
Каково же было удивление разведчика, когда из кабинета вышла зареванная Кэт.
Радистка Кэт!!! С которой он лазил по канализационным люкам, и гонял по Берлину пьяным.
Штирлиц со злости пнул тяжелую дверь. Она выпала вместе с косяком.
— Кто там? – Сказал членораздельно добрый старый Мюллер, не выпуская из скрюченных пальцев следующую шлюху.
Штирлиц, нервно сжимая сигарету, закурил и заходил туда-сюда от содеянного и увиденного.

4.
Бледнолицый поднялся. Вокруг него плясали людоеды. В Ождяп Ачей, в оперениях, лежа на циновках, дрочил свой огромный член и курил Трубку Мира.
Бледнолицый, под задорный рокот там-тамов, начал притоптывать.

5.
Ленин нажал на пульте «stop». Лежа на Лазурном побережье, в люксовском номере, он смотрел кабельную порнографию.

6.
В Ождяп Ачей кончил, густо забрызгав вигвам спермой. Досталось и пригнувшемуся бледнолицему Ленину.
— А-а!!! – Орал краснокожий вождь, обильно орошая окружение сперматозоидами.

7.
Ленин, крепко зажмурившись, потер глаза пальцами. Бессонные ночи напролет сказывались. 13-й том давался с трудом. Мерещились какие-то индейцы, советские разведчики и людоеды. Рыночная реформа не стыковалась с коллективизацией.
Ленин, потянувшись, откинулся на спинку кожаного кресла.
— А не поехать ли нам, Наденька, на лыжах покататься.
— Какие лыжи, Вольдемар, — обняла его Надежда. – Море кругом. Средиземное. Пляж. Курорты.
— На водных, Надюша, на водных. – Ильич крепко сжал Надино запястье двумя руками и крутанул одновременно в разные стороны. Надежда Константиновна вскрикнула, а Ленин захохотал своим дебильным хохотом.
Прооравшись, Ленин с Надеждой Константиновной проследовали в «МакДональдс».

8.
Взяв себе «Спрайт», а Наденьке «Кока-колу», Владимир Ильич обратил внимание на стайку ребятни с разноцветными ирокезами, в коже и булавках.
— Кто это? – Улыбнулась Крупская.
— Панки, — наклонился к ней Ленин, и положил свою руку на её, больную. Наденька поморщилась.
Главарь панков заметил её гримасу, но был в замечательном настроении и спустил все на тормозах. А зря.
— Пойдем отсюда, — почуяла недоброе Надежда Константиновна. – Пойдем, Володенька в кино, я уже насытилась.
Ленин, к тому времени, уже выпил принесенную с собой водку, что строго запрещалось, и хрустел двойным Биг-Маком.
— Пойдем, — сразу согласился он. Драться с панками не хотелось. Да, и после предыдущей стычки, только гипс сняли.
Они пошли в кино. Показывали «Чапаева», французскую версию, с Жераром Депардье в главной роли.
Потом они сходили на концерт «Right Said Fred», где Ильич, лихо отплясывал гопака под «You, re my mate», в первых рядах, заломив на затылок фуражку.
Постепенно спустилась ночь.
— Так и не покатались на лыжах, – сладко зевал уже в постели вождь.
— Зато живые остались! – шмыгнула к нему под одеяло Надежда Константиновна, голая под прозрачным пеньюаром, и в очках.
Ильич повернулся на другой бок, и сладко зачмокал бородкой.

9.
Следующий день ни чем не отличался от предыдущего. Только на концерт они сходили утром. Проездом, через курорт, выступали «Король и Шут» из Питера.
Они спели про дом, и уехали в Швецию. Пугать ихих домохозяек. Ленин так и не успел узнать у них, как там дела в Северной Пальмире. А Наденьке понравился беззубый.
В синематограф пошли опять на «Чапаева», гонконгских кинематографистов. Василия Ивановича играл Джеки Чан. По своему сценарию. Фурмановым был его толстый друг, а Анкой – девушка из закусочной на колесах. На Лазурном берегу шла Неделя Кино «Чапаев».

10.
Штирлиц третий час прослушивал Тома Вэйтса, худющего ушастого паренька.
Уродец пытался что-то извлечь и прохрипеть. Но, не отходящий от кальяна разведчик, по легенде – глава звукозаписывающего концерна, уже мало, что вообще соображал, к тому времени, в музыке. Тем более у Тома Вэйтса. Его нещадно тянуло на Родину. Иногда даже рвало.
— Ты кто? – Спросил, наконец, Тома Вэйтса Штирлиц.
— Том Вэйтс, — ответил просто Том. А разведчика опять вырвало.

11.
Ленин захлопнул книгу, покосился на жену. Наденька крепко спала, пуская слюнки.
— «Сборник зарубежной фантастики», — прочитал Ильич на розовой обложке сверху. И фамилии авторов. Айзек Азимов, Станислав Лем, Брэм Сток, братья Стругацкие, Владимир Ульянов и Юлиан Семенов. Последним значился Ярослав Гашек.
— Ну-ка, ну-ка, — открыл Ленин на нужной страничке.
— Детская болезнь левизны, — прочитал он заголовок. – В.И. Ульянов.
Ильич углубился в чтение. К середине статьи он, захлопнул книгу, вскочил, надел на пижаму жилетку, заложил пальцы, и бестолково заходил по палате.
— Чегтовски молодец! Чегтовски! – Богохульствовал Ленин. (Ну-у, ему-то можно было).
Он исправил ошибки, вырвал листы, и отправил факсом в подвал, где печатали «Искру».
Наутро, питерские рабочие получили газету со статьей Ленина «Детская болезнь левизны».
— Голова! – Качали головами пожилые путиловцы, читая в коротких перерывах, послание отважного Ленина.

12.
На Лазурном берегу был в то время вечер, и Володя затащил Надежду на ночной сеанс «Чапаева». Режиссером значился неизвестный Ленину Квентин Тарантино. Но, в целом, картина понравилась, а Наденька без ума влюбилась в Бандераса.
Главный герой, лихо заломив сомбреро, в развевающемся пончо, скакал на мексиканцев, и рубил их кофром с вылетающей саблей налево и направо.
Сам сюжет не вязался с Фурмановым, агентом ФБР, внедренного в банду наркоторговцев во главе с Чапаевым-Бандеросом. Которые хотели перерыть Панамский канал между Мексикой и Америкой. И брать с американских хиппи таможенную пошлину за вывозимую марихуану.
В четвертой части дилогии Чапаев улетает в космос, а Петька (Николас Кейдж) возвращается на второй, отошедшей ступени на Землю. Но там уже произошла ядерная война, и по заснеженным просторам носятся на самодельных снегоходах потомки Хусейна, Бен Ладена и Абрамовича.
Молодого Абрамовича, простого паренька из советской семьи, играет младший сын популярного английского комика Ровена Аткинсона, взятый на время съемок из приюта для умалишенных и даунов.
Наденька долго плакала, но успокоилась и развеселилась лишь на грузинском варианте.
— Сталин пасавэтовал, — спародировал Ленин.

13.
Чапаева играл Фрунзик Мкртчян.
Он торговал на базаре колесами (кто как поймет), а тайны разведывали: юный Штирлиц, Данька, Ксюха и Валерка в очках.
Постоянно возникали Куравлев-карусельщик и Крамаров-белобандит. За эту роль он получил Оскара и эмигрировал в Америку. Потому как неуловимые мстители выросли, и стали бороться с фашизмом и репрессиями. А дети их стали тимуровцами, октябрятами и пионерами. И имя им – легион.

14.
После сеанса, чета Крупских-Ульяновых отправилась пить пиво в ближайшее уличное кафе.
Стояла душная субтропическая ночь, и в кафешке сидели панки.
— Смотри, те самые, — наклонилась к Володеньке старая дура Крупская и ненавязчиво показала пальчиком в гипюровой перчаточке. – Панки.
Сегодня их главарь был не в настроение, в дрызги пьян и в хлам укуренный. Он вспомнил предыдущую встречу в «Макдоналдсе». Тогда он не обратил внимания на выходку Константиновны Крупской, но сейчас внезапно вспомнил.
Подскочив к старушке, он дал ей ладонью в лоб. Бабка и очки разлетелись в разные стороны, а панк, с развороту, пнул Ленина в, и так больную, голову. Вскочивший убегать Ильич, как подкошенный, рухнул. Остальные панки бросились его пинать, метя в бороду и лысину.
— Помогите!!! – истошно завопила, очнувшаяся Крупская. – Ленина бьют!
Услышав вой полицейских сирен панки, опрокидывая пластмассовые стульчики, разбежались в разные стороны. Надежда бросилась на помощь вождю, но в кафе стремительно вошла молодая особа и выстрелила в беспомощного Ильича.
Бросив пистолет, она выскочила на улицу и пошла безумно, блуждать по закоулкам, пока её не выловили и не депортировали на родину. Там она сказала, что её зовут Фаина Каплан, и её исторически расстреляли.

15.
24 января Ленин умер, так и не приходя в сознание. От кровоизлияния в мозг. Видать панки испинали его бородатую голову отравленными ботинками.

16.
Ленин умер. Это факт. От отравленных пуль. Но пули не нашли. Каплан сказала, что они были изо льда и растаяли.
Ильич все равно погиб. За что все потом и пострадали. Оптом. Большинством, то есть.
И Штирлиц, гад, видел все это. Видел.
Видел, и не предупредил наших.
И наши, не помогли нашим. И те погибли.
Им Героев, потом, гроздьями надавали. Но толку-то.

Эпилог.
А Ленину — Героя не дали. Не заслужил, значит.
Поэтому и грустить особо нехуй. Кого это нынче волнует?
22 янв. 2004