Синий пылдочек, или об хайфицкой кассирше – пианистке-кулинаре

Эпиграф



Значится, кака бычна, наша страдалица Вшивая ленка старается всякими своими помпезно-лживыми «мемуарами» разжалобить народ сайта п.ру

Your text to link...

Поэтому и мы приступим, помолясь…
***



Через несколько дней наступит скорбная и мрачная дата — 80-тилетие начала Великой Отечественной войны. Но мой рассказ будет не об этом. Хотя и этой темы коснется тоже.

— Да, весьма известный прием – совместить одно с другим (Великую Отечественную и «мой рассказ будет не об этом, но об этом тоже»)

«В сентябре 1990 года мы с мамой сошли с трапа самолета, приехали в Хайфу и поселились в новом высотном доме. Друзья из Новосибирска, репатриировавшиеся на несколько месяцев раньше нас, сняли нам квартиру. Она была совершенно пустая, сверкала белоснежными стенами, радовала глаз простором, солнцем, блеском мраморных полов и синевой моря из окна — но присесть было не на что, прилечь — тоже не на чем и покушать за столом не представлялось возможным за неимением этого стола».

Хорошо. А как же быть с этим:

«Тридцать лет назад мы с мамой сняли маленькую квартирку в нижней Хайфе, совсем близко от моря. Район наш назывался «Мошава Германит», то есть когда-то, в 30-х годах, в нем жили выходцы из Германии. Старожилы рассказывали, что хозяйки были настолько чистоплотны, что, закончив уборку своего дома, выходили на улицу и мыли с мылом тротуары. Уютное, тихое место, утопающее в зелени, на каждом шагу — маленькие кафе, разноцветные фонтаны, киоски… чуть не написала «Союзпечать».
Ощущение тишины, чистоты, спокойствия. Незыблемости мира. Доброжелательные, улыбчивые соседи, как евреи, так и арабы. Пароходные гудки, доносящиеся с порта. Изобилие в магазинах. Размеренная жизнь без стрессов и конфликтов. 1990 год».

Где Вшивая врет? Думаю, что в обоих случаях – на самом деле, парочка репатриантов, с большим трудом, пристроили свои задницы в микро-комнатухе марокканского общежития, там и осели до конца своих дней – не зря Вшивая так активно ненавидит соседей-марокканцев.

«Однако обжились мы на удивление быстро. Мы, оказавшиеся единственными репатриантами из СССР в огромной высотке, вызвали живейшее участие в нашей судьбе со стороны многочисленных соседей. За пару дней они натащили нам, что надо и не надо. Мама домовничала в квартире, с удовольствием делала покупки в супермаркете, находящемся через дорогу, обзавелась подружками-пенсионерками, с которыми коротала вечера на лавочке напротив фонтана. А я училась в ульпане, а потом поступила на курсы в Хайфский университет, выдержав большой конкурс и еще не зная, что эти курсы мне совсем не пригодятся в последующей жизни».

Тоже неплохо.
Но тут возникает вопрос:

«… Ох, как давно это было. Почти четверть века тому назад. Мы только въехали в новую квартиру. Полупустые комнаты и гулкое эхо. У малыша даже не было своей кроватки, он спал в коляске. Я не сразу согласилась на эту квартиру. Каждому по комнате — не слишком ли жирно?.. А еще с нами жила мама. Бодрая, энергичная, умная и веселая».

— Т.е., якобы через пять-семь лет пребывания в Израиле, Вшивая со своим семейством сумела заработать на собственную четырехкомнатную квартиру? )))
Минимальная стоимость такой халупы в самой жопе Хайфы тогда составляла под миллион шекелей.
Откуда у кассирши и работника автосервиса такие колобашки?

Одни соседи — выходцы из Польши — провели военное детство в СССР, учились в советских школах, боготворили Сталина и помогли нам на первых порах просто неоценимо

— Ну, куда ж без Сталина-то? )))

Другие соседи — выходцы из Венгрии, Румынии, Болгарии, Чехословакии — русский язык знали похуже, смешно путались в понятиях ( один престарелый джентльмен, желая блеснуть перед моей мамой своими познаниями в географии, перечислял советские города: Петроград!.. Сталинград!.. Виноград!.. и так до него и не дошло, что последнее слово — вовсе не город).

— Детский сад на лямках: «Петроград!.. Сталинград!.. Виноград!..».
Но, погодите, если Гитлер лично уничтожил шесть миллионов евреев (из имеющихся в Европе, к самому началу ВМв… 7 млн 329 тыс (включая обитающих на территории СССР):

Your text to link...

то оставшиеся миллион триста двадцать девять тысяч все, как на подбор, ломанулись в Израиль? Судя по ленкиному вранью – таки да: «поляки, выходцы из Венгрии, Румынии, Болгарии, Чехословакии».)))

А, вот, объяснить человеку, что «виноград» — ягода, а не город, – наверное, проще пареной репы. Но у Вшивой на это не хватило мозгов.

У нас появилось все необходимое, а через несколько дней мы часть старой, соседской мебели заменили на новую, закупив, к тому же, все электроприборы, на которые государство значительно снизило цену, освободив новых репатриантов от подоходного налога.

— Еще раз спрашиваю: откуда бабосы, ленка? Запрятав в трусах, из СССР приперла? Месячную зарплату библиотекаря?

Вот правдивые воспоминания по поводу, но только честного человека:
«Эмигранты из бывшего СССР периода девяностых до сих пор хранят в сердце своём обиду за тяжёлый непрофессиональный труд, выпавший на их долю, бывают излишне подозрительны и вспыльчивы. И хотя материальная помощь девяностых в разы превышает нынешние пособия, этот факт не служит утешением для них. С нами изучала иврит далеко небедная супружеская пара из Нижнего Новгорода. Готовясь к эмиграции, они обратились с просьбой к своим родственникам в Кармиеле, подобрать к их приезду съемную квартиру. В результате им пришлось жить в старом, сыром помещении, изобилующим всякими насекомыми. Не прожив и года, они вернулись в Россию».

Соседи, особенно восточного происхождения, были без ума от русской кухни. Мама, очень гостеприимный, хлебосольный и благодарный человек, частенько принимала новых подружек, угощая их теми блюдами, которые они никогда раньше не пробовали.

Т.е., кассрша пока еще не стала кассиршей, ведь она «училась в ульпане, а потом поступила на курсы в Хайфский университет, выдержав большой конкурс и еще не зная, что эти курсы мне совсем не пригодятся в последующей жизни».

Еще раз делаю акцент: денег в семейке нет от слова «совсем». Но для каждого желающего, в комнатенке марокканского общежития, накрыт стол:

Неизгладимое впечатление произвели на восточных соседок ( Марокко, Тунис, Алжир, Ливия, Йемен) мамины блины, окрошка, пельмени и винегрет. Но самое мощное впечатление произвел борщ. Мама готовила его с любовью, не отходя от плиты, потом обязательно украшала зеленью, заправляла сметаной, и аромат от него разносился по всему подъезду.
Почему-то холодец не пользовался таким успехом, соседи называли его «желе» и совсем не оценили.

Все это стоит, ох, стоит, если каждый день, да еще с прокормом толпы народа.
Но, вот, загвоздка:

Марокканские блины:



Тунисские блины:



Алжирские блины:



Ливийские блины (вообще, огонь):

Your text to link...

Йеменские блины:


Окрошка…
Она — чисто наше название, но у арабов, в.ч., и у марокканцев, имеются свои аналогичные холодные супы:



У меня вопрос: откуда ленкина маман брала квас? Покупала в магазине? Но, извините, в 90-тых годах им там даже не пахло.
Делала сама? Упс, не верю: квас – не еврейский напиток.
Что остается? Правильно, заливать овощную мешанину кефиром.
Но про блюдо «окрошка» на кефире» арабы знают с самого своего рождения! Вот так.

Пельмени.
Ну, тут, вообще, Вшивая обосралась по полной:

«Шиш Барак» – стопроцентный аналог отечественных пельменей – в жареном и вареном виде, даже технология приготовления одинаковая, только без свинины. Блюдо, очень популярное в Марокко, Тунисе, Алжире, Ливии, Йемене, Палестине, Сирии, Иордания и Ливане:



Настало время поговорить по поводу борща.
«Теперь одни соседи — выходцы из Польши — провели военное детство в СССР, учились в советских школах, боготворили Сталина и помогли нам на первых порах просто неоценимо… Другие соседи — выходцы из Венгрии, Румынии, Болгарии, Чехословакии».

Ничего не смущает? А вся фишка в том, что борщ, помимо всего прочего, – национальное польское, румынское, болгарское и чехословацкое блюдо.

Т.е., «ячеек общества», для которых борщ является одним из обязательных столпов питания – было, как говна за баней, но среди «подъезда огромной высотки» борщ готовили только в семействе Вшивой «и аромат от него разносился по всему подъезду».
Как говорится, свежо придание.
Но и это не главное. Борщ (بورش) – штука, до боли знакомая арабам (и проживающим на территории арабских государств гражданам иных вероисповеданий). Его еще называют одним из «магридских супов»; основной состав тот же: свинина на косточке мясо, одобренное свыше, свекла, морковь, лук, капуста, (помидоры, фасоль, картофель и все, что угодно по желанию.

В общем, хайфицкой обезьяне – сплошной незачет насчет знания кулинарии сопредельных евреев – выходцев из Польши и арабских стран.

Эта история началась с того, что в дверь постучала молодая соседка с карандашом и листком из блокнота

— Бля, ну почему все ленкины высеры построены по одному и тому же принципу: Вшивая сидит дома, устало дрочит по шестому разу, никого не трогает, и тут, в обязательном порядке, кто-то вламывается в дверь ее халабуды?

— Има ба байт? — спросила она деловито. Что означало: «Мама дома?»

Я объяснила, что мама уехала по делам и собиралась захлопнуть дверь, чтобы дальше учить ивритские глаголы

— Ага, «Мама, очень гостеприимный, хлебосольный и благодарный человек, частенько принимала новых подружек», а Вшивая перед соседками захлопывает дверь…
Так получается?

Я уже начала ходить в ульпан и с увлечением осваивала новый язык. А соседи служили прекрасной практической базой. Со мной они говорили только на иврите

— А на каком языке «соседи» еще могли говорить с будущей кассиршей? Русского они не знали, а Вшивая ни черта не понимала ни в арабском, ни в польском.

Но соседка всунула ногу в проем двери и просительно затараторила:

— Саба роце бортщ! Таазри ли им бортщ! ( Что означало: «Дедушка хочет борщ. Помоги мне с борщом»)

Странно, почему Вшивая дальше стала врать совсем по-другому, нежели, чем всегда: в своих постоянных сюжетах, граждан и гражданок, врывающихся в ее жилое помещение, ленка выгоняла при помощи слуг, нецензурных выражений, веником или вызвав полицию.
А тут наша перманентно агрессивная курсистка ульпана (будущая кассирша), не сказав ни слова в ответ на вопиющую соседскую наглость, покорно отправилась исполнять желаемое.

Я решила, что глаголы в таком случае смогут подождать, надела фартучек и отправилась к соседям

— Ключевое слово здесь «фартучек». Это, прям, как по Фрейду: для того, чтобы сократить вес огромной задницы и визуально уменьшить ее на пару тонн, нужно применить по отношению к какому-нибудь соответствующему атрибуту уменьшительно-ласкательную форму.
Если жопа здоровая – значит, «фартучек», типа такого:



Маме написала записку, нацепив ее на дверную ручку. Обозрев кухню и стол, я с удовлетворением отметила, что все необходимые овощи вымыты и даже обсушены, а на плите вот-вот закипит куриный бульон. Мы в четыре руки начали тереть овощи, а по радио вдруг зазвучала невероятно знакомая, любимая мелодия, которую я помнила столько лет — сколько помнила себя.
— Сделай погромче! — попросила я.
Незнакомый, мягкий баритон пел на иврите «Синий платочек». Мы резали овощи, и при этом подпевали певцу — она на иврите, я на русском

— Когда просят, говорят «пожалуйста», а Вшивая не попросила, а потребовала, да еще с восклицательным знаком на конце, но я реально не могу понять: нахера понадобилась ленка? Приготовить борщ – как два пальца, с этим способна справится даже начинающая домохозяйка.
А от Вшивой в деле его приготовления – только становится хуже, ведь она сначала «трет овощи в четыре руки», потом эти самые овощи еще и режет.

— Ты знаешь эту нашу песню? Надо же… русские перевели на свой язык нашу военную песню… молодцы! — сказала она одобрительно.
От возмущения я чуть не уронила терку.
— Это какая же она ваша, это наша военная песня! — я от негодования наделала в предложении кучу ошибок, но она меня поняла.
— Ничего подобного! Эту песню придумали во время войны Судного дня! А вы ее просто перевели и присвоили…
— Эту песню придумали пятьдесят лет назад во время Великой Отечественной войны!
— Неужели? И кто же ее придумал? Как фамилия авторов? — соседка саркастически прищурилась и хмыкнула.
К стыду своему, я не знала ни композитора, ни автора текста. Хотя, как оказалось, и сейчас не многие смогут назвать имена и фамилии авторов этой популярнейшей советской песни.
— Не помню, кто придумал. Но точно знаю, что песня эта — наша

— Забавный диалог, не правда ли? Чья это «наша песня»?
Все, счастье закончилось: Вшивая гражданка Израиля, никакого СССР для нее уже не существует в принципе, есть только ульпан и ‏מזל טוב. И куда ленка могла «уронить терку», если, работая с данной кухонной утварью, ее никогда не держат навесу?

Соседка не поверила, подумала и злорадно сообщила:
— А вот мы сейчас деда спросим! Он точно знает, он воевал в Армии Крайова!

— Ни хрена себе! Вшивая варит борщ для злорадной соседки? Ну и отношения у них там в Хайфе.
Мало этого, «Армия Крайова» — оно такое партизанское соединение, действовавшее на территории Восточной Европы, в основном, в Жечи Посполитой. А борщ, каки звестно, это польская национальная еда. И снова получается, что в еврейской семье из Польши никто не умел готовить борщ, чтобы научить этому половозрелую внучку? Бред какой-то.

На наши крики вышел из своей комнаты дед. Было ему за 80, ходил с трудом, почти ничего не видел, но обладал живым умом, чувством юмора, а, главное — превосходным слухом

— Ууу, какой классический дед – возраст под девяносто, слепой, еле ходит, но обожает за всеми подслушивать и безумно любит борщ, который в его семействе никто не готовит.
И, вот ведь что интересно. Обычно, когда в дом приходят гости, особенно с целью наварить «живоумному» и «чувствоюморному» деду-обжоре тазик борща, обитатели жилища выходят встречать визитеров.
А дед – скотина такая – даже издалека не поздоровался, хотя, ведь, это, исключительно ради его прихоти Вшивая приперлась в чужую квартиру.

Еще нюанс: в начале борщовых дел, Вшивая и ее соседка общаются на идише с переводом на русский, затем в их диалоге появляется только перевод. Странно, странно… Весьма неудачный повествовательный прием получился у хайфицкой кассирши.

Дед и сообщил разочарованной внучке, что песня «Синий платочек» родилась еще до Второй мировой войны. И придумал ее, оказывается, польский композитор. А в годы войны ее пела несравненная Клавдия Шульженко. И что это русская, советская песня и что я права

Вшивая, конечно, скромно умолчала обо всех обстоятельствах дела. А «дед» во всей красе показал свою абсолютную безграмотность и хреновую память: «Синий платочек» был создан не «до Второй мировой войны», а во время ее – после раздела Польши между СССР и Германией. А, вот, до Великой Отечественной войны «Синий платочек» числился никому ненужным и непопулярным вальсом, сочинили его два еврея – Гарри Петерсбургский и Яков Гольденберг.
И только после того, как военный корреспондент газеты «В решающий бой» 54-й армии Волховского фронта Михаил Александрович Максимов написал новые слова на старую мелодию, вальс, в исполнении Клавдии Ивановны Шульженко, стал мега-популярным:

Your text to link...

Но самое замечательное в том, что этот прекрасный дед знал еще массу военных, фронтовых песен.
Он напевал ( на идиш), а я, скинув фартук, села к пианино и аккомпанировала ему — и «В лесу прифронтовом», и «Случайный вальс», и «Любимый город», и «Давай закурим», и «Катюшу».

— Прикиньте, дед – б/у еврей из Польши, воевавший в партизанской армии Жечи Посполитой, знал исключительно советские песни, переведенные на идиш. Что, конечно, очень подозрительно, поскольку Абрам Шленский:


переводил тексты песен военного времени не только с русского языка, но и с польского тоже. Впрочем, жиды – они такие, тырят все, что плохо лежит и делают его под себя: Your text to link...

Но почему «дед» ни словом не обмолвился об таких популярнейших польских песнях военных лет, как «My ze spalonych wsi», «Hej, hej ułani» и «O mój rozmarynie!», которые распевала вся Армия Крайова?
А потому, что Вшивая, кака фтар своего выпука, ничего об них не знала и, соответственно, не смогла развить тему.

И, есно, у меня вопрос: откуда на кухне взялось пианино? («а я, скинув фартук, села к пианино и аккомпанировала ему – [да хуй с ним, с борщом – тут девяностолетний дед дает представление! – Ни слова по-польски, а, казалось, бы…]!»).



Я была потрясена — во-первых, тем, что мои руки не забыли клавиши, и я почти не ошибалась, а, во-вторых, что все эти песни — кто-то перевел на идиш и пел и они не забыты в Израиле.
… Ночь коротка, спят облака и лежит у меня на ладони незнакомая ваша рука…
… В далекий край товарищ улетает, родные ветры вслед за ним летят…
… Бьется в тесной печурке огонь, на поленьях смола, как слеза…
… Давай закурим, товарищ по одной, давай закурим, товарищ мой…
Музыкальный антракт прервала внучка.

— Пипец у Вшивой память – прошло больше тридцати лет со времени ее кухонных гастролей под мифическое пианино, а она помнит названия всех исполненных песен наизусть. Но тут же радуется: «прошло всего пару месяцев с момента моего бегства из СССР, а «мои руки не забыли клавиши». Ну, надо же, какое счастье».

— Бортщ!!! — сказала она негромко, но внушительно. Я с неохотой встала и закрыла крышку пианино. Действительно, бульон кипел ключом, овощи тушились и нужно было доводить важное дело до ума.

— Как будет по-польски «борщ»? Правильно, «Barszcz» (в транскрипции – да, да, точно так же, каки по-русски: «борщ»). Но у Вшивой — внучка еврея из Польши, воевавшего в Армии Крайовой – произносит непременно «бортщ», видимо, для создания специального эффекта незнания названия своего национального блюда.

Дед тоже встал, глаза его сияли молодым огнем, на лице светилась улыбка, он, действительно, вернулся в свою юность

— Напомню: «было ему за 80, ходил с трудом, почти ничего не видел», ага. Как глаза слепца могут «играть молодым огнем»? И что оно, вообще такое – «молодой огонь»? А есть ли «огонь», скажем, «среднего возраста»?

Он был восхищен, что я умела играть все эти песни. А я была очарована его пением и его памятью

Что-то, опять, все это – более, чем сомнительно.
Если в квартире репатриантов — евреев из Польши – пианино стояло даже на кухне, то кто-то на нем обязательно играл. Может даже, та самая наглая внучка-«бортщевичка». А слепой дед, кака казалось, был любителем попеть, несмотря на атрофированную – по причине некислого возраста — слизистую оболочку, опущенную гортань, зажатость голосовых связок и уменьшенного объема легких.

В общем, сдается мне, что весь рассказ Вшивой об дедах, внучках и борще – очередная фантазийная чушь, выплеснувшаяся из помраченного ленкиного сознания.
А правдой в нем может быть одно – это пианино. Потому что оно – типа такого, для детей:



— единственный музыкальный инструмент, на котором Вшивая умеет играть. Да и то – «Чижик-Пыжик» одним пальцем.
Поэтому всегда таскает пианинку с собой и, вламываясь к кому-либо в дом, предлагает хозяевам послушать песню Хорста Весселя «Знамена ввысь!» в ленкином собственноручном переводе на идиш. Оплату за исполнение предпочитает брать жабами и политкошерным свиным салом.

…Вооот.
А дальше идет самая обыкновенная сионистская агитка:

«Позднее, я узнала, что советские песни военных лет исполняла на идиш израильская певица Геня или Женя Файерман и, с появлением интернета, пыталась найти эту певицу и послушать эти песни — увы, ничего не получилось или я не умею искать. Я нашла только ее фотографию и пару песен на идиш, но ни одной военной.
А как приятно было бы послушать их вновь!
В конце этого рассказа я даю ссылку на ту запись «Синего платочка», которую, как мне кажется, я услышала в далеком 1990 году. Обратите внимание, дорогие читатели, как бережно сохранена мелодия, как красиво звучат гитары ( думаю, не одна, а несколько гитар) и как душевно исполняет израильский певец советскую песню.
www.youtube.com/watch?v=-fONOh3S-5I
P.S. Благодарю незнакомого автора, приславшего мне ссылку на передачу о творчестве Жени Фаейрман, в которой записаны военные песни в ее исполнении. Заинтересованным — могу поделиться этой ссылкой из фейсбука».

Скажем так: отечественные песни, сполняемые на других языках, у русских людей могут вызвать только усмешку (добрую или злую – не суть), поскольку, когда на фоне знакомых с детства мелодий, звучат неизвестные слова – выглядит оно, мягко говоря, не совсем привычно.
Ну и, чисто мое мнение: идиш, будучи производным от лающего немецкого языка, как-то не очень приятен на слух.
Поэтому все эти ленкины пещерно-сионистские разговорчики — совсем не комильфо, особенно ссылка, данная на видеоклип, в котором советскую военную песню трансформировали пересрали в виде аккомпанемента к агрессивному поведению израильской военщины.
Стыд и позор!

Да, кстати, Вшивая, тупая ты кошелка с «абсолютным музыкальным слухом», там не «а несколько гитар», а две. Две – это не «несколько».
Уши прочисть, кассирша.